Как ты?!! Она выжила из ума? Я хочу сказать, что Элис всегда была очень заботлива, но сейчас это было больше, чем забота, это был чистый мазохизм!
Оливер попытался покачать головой в ответ, но не смог.
— Думаю, лучше вызвать «скорую помощь», — сказала она и пошла в дом.
Я бежала следом за ней, умоляя остановиться и поговорить со мной, но она шла вперед как робот и шептала: «Мне надо в туалет». Она нырнула в гостевой туалет на первом этаже и закрыла за собой дверь.
Спустя десять минут, расхаживая туда-сюда под дверью и требуя впустить меня, я начала серьезно беспокоиться. Я увидела, как подъехала «скорая» и в нее погрузили Оливера, укрытого розовым одеялом и с огромным каркасом вокруг шеи. Рыжая залезла вслед за ним, держа его за руку.
— Элис, открой, я волнуюсь за тебя.
За дверью по-прежнему было тихо.
Ко мне подошел Саймон. Он порылся в карманах брюк и вытащил пятидесятипенсовую монету, сказав:
— Сейчас я вытащу ее оттуда с помощью этого. Это замок с секретом. Его можно открыть снаружи.
Он просунул монету в щель дверной ручки и повернул. Дверь без усилий открылась. Никакой нужды долбить или вызывать на помощь местную пожарную команду.
Мы заглянули в туалет, но там никого не было. Я зашла внутрь и заглянула за дверь, но Элис не стояла там, прижимаясь к стене; только унитаз, раковина и открытое окно. И настежь распахнутое окно. Элис сбежала.
Мы с Саймоном обшарили все улицы в поисках Элис и Мэгги, проверили все возможные места, потом Саймон решил, что мне нужно отдохнуть, и отвез меня домой.
Мы даже ходили к Мэгги домой, но никто не открыл дверь; мы проехали мимо дома Элис, но тоже не обнаружили никаких признаков жизни.
Проблема была в том, что Элис жила со своей старой мамой. Ее отец умер несколько лет назад, а так как Элис была единственным не уехавшим за границу ребенком, она считала, что должна поселиться с мамой и ухаживать за ней. Хотя у меня было тайное подозрение, что мама Элис могла сама позаботится о себе, несмотря на все ее усилия убедить Элис в обратном. Она была женщиной пуританских нравов и ошибочно считала дочь непьющей богопослушной девственницей, которая любит часто ночевать у меня. Любой шок мог ее прикончить. К счастью, я ей нравилась. Она одобряла мое вегетарианское кафе, которое отождествляла с трезвыми моральными устоями. Но с Мэгги Элис дружить не могла, поскольку та совершила ошибку, надев ажурные чулки и спев «Как девственница» на их крыльце, когда ей было лет тринадцать.
Из-за всего этого мы не могли позвонить Элис в дверь. В полицию обратиться мы тоже не могли, так как если бы они отнеслись к делу серьезно, то первым делом бы поехали к ней домой. В итоге я провела остаток ночи, сидя дома и под корень сгрызая ногти.
Со вчерашнего дня от Элис и Мэг не было никаких слухов. У меня не было ни малейшего представления, куда подевались две мои лучшие подруги. К тому же я не знала, где мой любимый мужчина. Я будто отталкивала от себя людей. Может быть, они жили все вместе в какой-нибудь квартире, пили шампанское и посмеивались над тем, как ловко провели эту «беременную зануду».
Я въехала на дорожку, ведущую к дому Деланчи, отчаянно борясь с желанием развернуться, поехать к маме и упасть в ее нежные объятия. Я припарковалась рядом с «жуком» Саймона, бормоча под нос мантру «будь сильной».
Я выбралась из машины, благодаря бога за то, что на улице холодно и можно надеть безразмерный свитер и брюки (прекрасная маскировка) и не вызвать своим видом ни малейших подозрений. Я постучалась в дверь.
Мне нравилось бывать здесь. Это был огромный фермерский дом семнадцатого века, выходящий на лес и речку. Деланчи были из тех богачей, которые не доказывают свое благосостояние необычным дизайном фасада или роскошными автомобилями, припаркованными перед домом. Вы можете предположить, что в доме Маркуса, дизайнера по интерьерам, было что-то невообразимое, — вот и нет, Деланчи жили в свинарнике. Жуткий беспорядок царил во всех комнатах, как будто по дому прошлась банда грабителей и хозяева решили ничего не трогать до приезда полиции. Они не были грязнулями — просто не любили наводить порядок.
Дверь открыла Фиона и расцеловала меня в обе щеки на европейский манер; такая привычка всегда казалась мне несколько претенциозной.
— С Новым годом, дорогая! Как хорошо, что ты пришла. Ты одна? — спросила она и посмотрела на улицу.
— Вообще-то я собиралась приехать с Элис, но она немного задержалась. Надеюсь, она скоро подойдет.
Она потрепала меня по щеке и сказала:
— Ты выглядишь хорошо, только глаза у тебя усталые. Надеюсь, ты не работаешь до изнеможения, как мой Маркус. Вот чем плохо быть самой себе начальницей: некому отправить тебя домой, когда рабочий день закончился.