Где-то за спиной берсерка прогремел гром. Бьярки обернулся. Река делала поворот, и зловещие отмели кровавой реки с кораблём мертвецов скрывались за ним. Лишь рогатая молния вновь ударила куда-то в чёрный песок. Словно сам Тор разил нечестивца своим грозным Мьёльниром. Неужели и здесь, в землях проклятых, есть кто-то, кого не страшит уже назначенное наказание? Кто пойдет на ещё большее преступление? Или Наездник Козлов гонит прочь по кровавой реке корабль мертвецов - рано тому направляться в Асгард.
Бьярки зашагал дальше. В ночной тишине звуки разносились далеко. Вот тихо замычал телёнок, потерявший во сне тёплый бок матери. Откуда-то доносился смех. Бьярки задумался: как может существовать это тихое мирное место бок о бок с кровавой рекой? Впрочем, ведь и в Мидгарде, мире людей, одни сражались, сея вокруг ужас и страх, а другие возделывали поля и пасли скот. Причём первые часто становились вторыми и наоборот. Сам он, вернувшись из похода, как следует отоспавшись, любил поиграть с сыновьями. Полюбоваться, как ловко управляется с веретеном Синдри. Повозиться со старой яблоней у Берлоги - подпереть ветви, собрать урожай.
В доме, возле которого Бьярки остановился, задумавшись, стукнула дверь. На пороге, освещённая сзади пламенем очага, появился стройный силуэт. Молодая женщина вышла перед сном в сад - подставить свежему ветру разгорячённое лицо.
Сердце остановилось у Бьярки в груди, а после понеслось вскачь, грозя выскочить навстречу любимой. Синдри! Даже в тусклом свете пошедшей на убыль луны Бьярки узнал её. Она совсем не изменилась, хотя прошло уже пять лет. Русые волосы, на кончиках отливавшие рыжиной, сплетены на затылке в хитрый узел и покрыты нарядным светлым платком. В лунном свете нельзя было угадать цвет платья, но Бьярки оно показалось голубым - этот цвет очень шёл к большим серым глазам Синдри. Женщина закрыла глаза, и на смуглую кожу легла тёмная тень от длинных ресниц. От Синдри вкусно повеяло свежими лепёшками на меду и молоком. Бьярки побоялся подойти к жене, чтобы не испугать. Он лишь тихо окликнул её.
Синдри обернулась, и в её глазах мелькнул страх. Бьярки остановился, не зная, с какими словами обратиться к ней.
Годы беспокойной, но размеренной жизни после того, как Синдри стала его женой, Бьярки часто видел во сне. Сперва Кольгримм приставил к своему берсерку худосочную девчонку-невольницу. Синдри дичилась своего нового господина и тихо плакала ночью, думая, что он не слышит. Но берсерк не чинил ей обиды. И несколько раз вразумил кулаком не в меру ретивых хирдманнов. Девушка из благодарности верно служила Бьярки. Сидела над ним, когда берсеркская ярость уступала место бессилию. Отстирывала заскорузлые от пота и чужой крови рубахи. Готовила любимые лакомства. Бьярки был большим сладкоежкой. Ягоды и мёд никогда не оставались долго на его тарелке.
Бьярки и сам не заметил, когда полюбил Синдри. Но когда ей грозила смертельная опасность, спастись от которой можно было лишь став свободной, он не раздумывая заплатил положенный выкуп и сделал девушку своей женой. Синдри ответила на его любовь. Она превратила Берлогу в настоящий дом и подарила двоих сыновей - Эгиля и Эйнара. С самого первого дня, когда Синдри стала его женой, Бьярки боялся её потерять. На стройную русоволосую красавицу многие засматривались, но она выбрала его. И берсерк не мог до конца поверить своему счастью - не каждая девушка решится связать свою судьбу с воином, способным ударом кулака разбить голову неповоротливому трелю. Всякий раз возвращаясь из похода Бьярки был готов найти Берлогу пустой, с подёрнутым пеплом очагом. Но всякий раз Синдри встречала его нежными объятьями и улыбкой. И равнодушно складывала в сундук очередные подарки - обручья, кольца, бусины. А потом, отмывая мужа в бане, нежно проводила пальцем по шрамам, покрывавшим его. И, млея под её ласковыми пальцами, Бьярки хотел одного: чтобы они были вместе всегда. До огня и костра.
Но однажды поздний зимний рассвет с беспощадной ясностью осветил на белом искрящемся снегу алые капли крови. Любимая жена всё-таки покинула его.
Страх в глазах Синдри мелькнул и пропал. Она узнала его. Улыбка осветила её лицо, и Синдри повела мужа за руку в дом, словно ничего не случилось. Белобрысые головы близнецов торчали из- под одеяла на широкой постели. У старшего - Эгиля - волосы были жестче и темнее. Лицом и повадками он больше напоминал отца. В свои десять лет Эгиль уже неплохо владел деревянным мечом, и Бьярки подумывал вручить ему настоящий. Эйнар был светлее и тоньше во всём - и лицом, и телом, и помыслами. Он тоже умел обращаться с оружием, но предпочитал помогать матери разбирать целебные травы. А цепкий мальчишеский ум хранил множество легенд и преданий, рассказанных стариками.