Калли громко рассмеялась, поймав себя на этом сравнении. Было абсолютным безумием считать, что только благодаря тому, что ее назвали в честь императрицы, можно было сравнивать леди Кальпурнию Хартуэлл с Клеопатрой. Во-первых, мужчины никогда не склонялись перед красотой Калли, что легко заставляла их делать великая царица. У Клеопатры не было таких совершенно заурядных каштановых волос и карих глаз, как у Калли. Да и пухленькой царицу Египта никогда не называл ни один из современников. И Калли также не могла себе представить, чтобы Клеопатра в течение целого вечера скромно оставалась в уголке бального зала. Кроме того, царица Египта никогда не надела бы обычный кружевной чепец.
— Калли!
Девушка вздрогнула и выронила книгу: пронзительный возглас, раздавшийся за дверью библиотеки, застал ее врасплох. Калли смущенно кашлянула, прочищая горло, и постаралась успокоить сильно забившееся сердце. Мысленно она взмолилась, чтобы тот, кто нарушил ее уединение, как можно скорее ушел и позволил ей вновь погрузиться в свои мечты. Однако эта мысль быстро сменилась печальным вздохом — Калли Хартуэлл была слишком хорошо воспитана, чтобы отказать даже незваному визитеру.
Дверь распахнулась, и в библиотеку влетела сестра Калли, энергичная и возбужденная.
— Калли! Вот ты где! А я тебя повсюду ищу!
Едва бросив взгляд на живое доброе лицо сестры, Калли не смогла сдержать улыбки. В свои восемнадцать лет Марианна стала первой красавицей сезона — дебютанткой, которая, завоевав внимание всего общества, очень скоро получила прозвище Ангел Аллендейл.
Сейчас она, с удовольствием красуясь в тонком шифоновом платье желтого цвета, купалась в проникающем в библиотеку размытом солнечном свете. Великолепные каштановые локоны служили идеальным обрамлением для ее прелестной улыбки. Калли прекрасно понимала, почему лондонское общество обожает ее сестру. Марианну трудно было не любить, даже несмотря на то что ее совершенство порой несколько утомляло старшую и не столь совершенную сестру.
Лукаво улыбнувшись, Калли спросила:
— И зачем же я тебе понадобилась? Думаю, ты вполне могла бы без меня обойтись, Мари!
Прелестный румянец разлился по фарфоровой коже девушки — такой нежный и ровный, что Калли могла бы ему только позавидовать, если бы его вид не стал ей давно привычен.
— Калли! Я просто не могу в это поверить! Я весь день себя щиплю! — Марианна бегом пересекла комнату и рухнула в кожаное кресло, стоявшее напротив кресла сестры. В мечтательном изумлении она продолжила: — Он сделал мне предложение! Ты можешь этому поверить? Разве это не замечательно?
Под словом «он» подразумевался Джеймс Толботт, шестой герцог Ривинггон и самый завидный жених во всей Британии. Молодой, красивый, богатый и знатный, герцог лишь однажды увидел Марианну на балу, устроенном еще до открытия сезона, и совершенно потерял голову. Последовало головокружительное ухаживание, и этим утром герцог прибыл в Аллендейл-Хаус, чтобы просить руки возлюбленной. Калли едва скрывала свое удивление, видя, как искренне переживает Ривинггон; при всех его титулах и богатстве он, очевидно, действительно горел желанием получить согласие Марианны, и этот факт еще больше расположил к нему Калли.
— Я могу в это поверить, дорогая. — Она рассмеялась. — У него так горели глаза, когда он прибыл сюда... и сейчас я вижу такое же сияние в твоих глазах! — Марианна скромно потупила голову, а Калли продолжила: — Но ты должна мне рассказать! Каково это стать избранницей мужчины, который так сильно тебя любит? И к тому же герцога!
— О, Калли! — выдохнула Марианна. — Мне абсолютно безразличен титул Джеймса! Для меня важен сам Джеймс! Ну разве он не самый замечательный мужчина?
— И к тому же герцог!
Обе девушки обернулись в изумлении, услышав пронзительно высокий голос, который произнес эти слова с едва скрываемым возбуждением. Калли вздохнула, вспомнив, от кого сегодня утром ей пришлось прятаться.
Матушка.
— Калли! Не правда ли, великолепная новость?
Мельком подумав, что сегодня ей еще не раз придется отвечать на этот вопрос, Калли открыла рот, но, как оказалось, не очень быстро.