Я запихнул санитара в туалет и выглянул через зарешеченное окно. Я увидел темную старую луну над верхушками тополей, качающую на руках молодой месяц. Трава серебрилась и блестела в удивительном свете. Ночь вяло торговалась с солнцем. И не было никаких намеков на то, в каких краях я очутился. Комната моя находилась на третьем этаже, и освещенный квадрат окна слева внизу говорил о том, что на первом этаже тоже кому-то не спится.
Я вышел из комнаты и осмотрелся. Слева коридор заканчивался глухой стеной с зарешеченным окном, а по обе стороны располагались четыре двери — по две на каждой. Вероятно, эти двери вели в такие же, как моя, палаты. Я подошел к окну, но не увидел ничего нового: те же деревья, та же земля, та же ночь — ничего нового.
Двери, двери, двери — без единой полоски света под ними, и единственный звук — шарканье моих ног, да и то лишь потому, что позаимствованная обувь оказалась слишком велика.
Часы весельчака показывали пять часов сорок четыре минуты. Металлический прут я заткнул под халат за пояс, и прут очень неудобно бил меня во время ходьбы. Примерно через каждые двадцать футов на потолке располагалась конструкция, исторгающая ваттов сорок света. Я дошел до лестницы, ведущей вниз направо, и начал спускаться. Лестница была покрыта ковром и бесшумна.
Второй этаж выглядел точно так же, как и мой: ряд комнат. Я миновал его.
Добравшись до первого этажа, я свернул направо и пошел вдоль стены, высматривая дверь с полоской света над порогом.
Я нашел ее в самом конце коридора, и не обеспокоил себя стуком.
За большим полированным столом, склонившись над гроссбухом, сидел парень в роскошном купальном халате. Комната совсем была не похожа на палату. Он взглянул на меня широко раскрывшимися глазами, губы на секунду разомкнулись, словно он хотел закричать, — но удержался, увидев выражение моего лица. Он быстро встал.
Я закрыл за собой дверь, подошел ближе и сказал:
— Доброе утро. У вас неприятности.
Людей, по-видимому, ничем не исцелить от желания узнать о грядущих неприятностях, потому что, подождав три секунды, пока я пересекал комнату, он спросил:
— Что вы хотите этим сказать?
— Я хочу сказать, — сказал я, — что вы уже почти имеете судебное разбирательство за то, что держали меня взаперти, и еще одно — за неправильное лечение и бессистемное применение наркотиков. А сейчас у меня кризис: смертельно необходим укол морфия. Я за себя не отвечаю и сейчас начну бросаться на людей…
Он встал.
— Убирайтесь отсюда, — сказал он.
Я увидел на столе пачку сигарет. Я сделал себе маленький подарок, вдохнул дым и сказал:
— Присядьте и заткнитесь. Нам надо кое-что обсудить.
Сесть он сел, но не заткнулся.
— Вы нарушили сразу несколько законов.
— Вот пусть суд и разберется, кто что нарушил. А мне нужна одежда и личные вещи. Я выписываюсь.
— Вы еще не в том состоянии.
— Вас никто не спрашивает. Верните вещи, или я действительно обращусь в суд.
Он потянулся к кнопке звонка на столе, но я отшвырнул его руку.
— Мои вещи, — повторил я. — А это вам следовало сделать чуть раньше: когда я вошел. Теперь это немного поздновато.
— Мистер Кори, вы были очень тяжелым па…
Кори?
— Сам я сюда не ложился, и, черт меня побери, имею право выписать себя отсюда, и сейчас самое подходящее время. Так что позаботьтесь об этом.
— Совершенно ясно — вы еще не в том состоянии, чтобы покинуть стены клиники, — ответил он. — Я не могу допустить этого. Сейчас я позову санитара, чтобы он помог вам добраться до палаты и уложил в постель.
— Не стоит. А не то вам суждено испытать, в каком я состоянии. А теперь у меня есть несколько вопросов. Во-первых, кто поместил меня сюда и кто платит?
— Ну, хорошо, — он вздохнул, и его маленькие песочные усики печально обвисли.
Он открыл ящик стола, сунул туда руку, и я насторожился.
Мне удалось выбить пистолет еще до того, как он спустил предохранитель — очень изящный автоматический кольт калибра 0.32. Подхватив пистолет со столешницы, я щелкнул предохранителем и направил ствол в сторону доктора.
— Отвечайте. Вероятно, вы считаете, что я опасен. Вы можете оказаться правы.
Он слабо улыбнулся и тоже закурил — явный просчет, если он желал выглядеть уверенным. Руки у него здорово тряслись.
— Ну ладно, Кори. Если вас это осчастливит, — сказал он, — то сюда вас поместила ваша сестра.
"???" — подумал я.
— Какая сестра? — спросил я.
— Эвелин, — сказал он.
Никаких зацепок. Тогда…