Брахмачарья выглядел гораздо серьезнее, чем когда бы то ни было.
— Держи это в секрете. Чем меньше народу будет об этом знать, тем лучше.
Нимаи побежал обратно в лагерь и притворился спящим. Может быть, Гопал все же расскажет ему о диске, и он поторопился обвинять его.
Гопал, уже искупавшись, засунул диск за пояс, рядом с когтем наги.
«Почему я?» — думал он, идя обратно к поляне.
Теперь у него было уже два священных предмета, которые не принадлежали ему по праву. Почему же ману доверили их ему?.. если это были ману. Он еще ничего не сделал сам. Он все еще был инструментом в чужих руках, и Круг, с его ману и их законами, был кукловодом.
Вьяса использовал его, чтобы умиротворить Дух Провидения. Судама — чтобы отомстить за семью. Своей сестре он был нужен, чтобы разбить чары, пленившие ее. Нимаи нуждался в его опеке. Гопал вспомнил свою клятву в горном ашраме.
— Я сказал, что исполню ваши приказания, — прошептал он, зная, что если ману действительно так могущественны, как о них говорят, то они услышат. — Я знаю, что вам нравится играть с нами, — заметил он, — но, когда моя сестра будет вне опасности, я стану самим собой.
Он остановился, зная, что иногда ману принимают форму животных или как духи входят в деревья, которых здесь было множество.
— Самим собой! Слышите вы? — Гопал вышел на поляну, где спал Нимаи.
— Просыпайся, просыпайся, слуга неведения! — закричал он. — Солнце взошло, и Брахма-мурта уже прошла.
Нимаи зашевелился.
— Слуга, — пробормотал он про себя, — я для него лишь слуга.
Гопал проверил, как состояние Китти, но ни словом не обмолвился о Чакре.
Из леса вышел Судама, поправляя свою одежду.
— Вода так холодна и освежающа. Так приятно смыть с себя зловоние Била-свагры.
— Ты читаешь мои мысли, — сказал Нимаи и побежал в лес, обиженный на Гопала и Судаму.
Гопал засмеялся, наблюдая, как его друг прыгает через кусты, пытаясь стащить с себя одежду. Судама присоединился к нему.
— А твой друг очень горяч. Непохоже, что он очень эрудирован.
— Есть многое, чему нельзя выучиться по книгам, — заступился за своего друга Гопал.
Им предстояло решить более серьезный вопрос, и фиглярство Нимаи было забыто.
— Боюсь, что она все еще меняется.
Гопал вновь привлек внимание к сестре.
— Ее побелевшие волосы напоминают мне якс.
— Есть мантра, — прервал его Судама, — с помощью которой я мог бы погрузить ее в сушупти.
Гопал, помня о сложностях, которые испытывал Судама на Наракатала, колебался.
— Это глубокий сон. Он может замедлить болезнь. И она не будет страдать от отсутствия воды и пищи.
— По крайней мере до тех пор, пока мы сможем доставить ее в Нийана Бхирам, — сказал Гопал, больше доверяя указаниям Вьясы, чем опыту Судамы.
Он вздохнул. Китти со временем становилась все меньше похожей на его сестру. Он должен был верить Судаме.
— Я сделаю носилки, — решил он. Когда Нимаи вернулся с ручья, Гопал уже деловито рубил бамбук.
— Помоги мне, — сказал он другу.
— Да, хозяин, — сказал Нимаи. Ученик мистика повторял заклинание:
Лес замолчал. Слабый ветерок подул над поляной.
Киттахари пошевелилась, как будто уже выходя из забытья, но неожиданно оказалась спящей мирным, глубоким сном.
— Она готова к путешествию, — сказал Судама. — Давайте носилки.
Судама улыбнулся, глядя на умиротворенное выражение лица Китти.
— У нас впереди долгий путь.
— Судама, — сказал Гопал, — вы с Нимаи несите Китти. Ты должен быть рядом с ней на всякий случай. — Гопал посмотрел на одеяние, принесенное им с Наракаталы: — Что мне с этим делать? — Он приподнял его носком сандалии.
— Это зловоние уже спасло нас однажды, — сказал Судама. — У меня такое ощущение…
— Мы его возьмем, но понесешь ты, — ответил Гопал, чувствуя себя уже достаточно близким брахмачарье, чтобы говорить в таком тоне. Гопал был прав. Между ними возникла невидимая связь, связь, которую Нимаи заметил и молча негодовал.
Судама скатал отвратительно воняющую одежду, а Гопал привязал ее ему на спину. Они с Нимаи подняли носилки и пошли за Гопалом.
Гопал шел впереди рядом с Судамой.