Андрей молча развернул его лицом к щитку и указал на… фотографию Черкесова. Василий Романович, видя собственную физиономию на листовке, приподнял в недоумении плечи. Разумеется, его заинтересовало, почему он, для всех похороненный, красуется на щитке с заголовком «Разыскивается», и он принялся читать вслух:
– «Разыскивается опасный преступник… – Черкесов оглянулся на Андрея, будто искал у него подтверждения, что именно эти слова написаны под фотографией. Но фермер, кажется, был потрясен не меньше его. Тогда Черкесов тихо и быстро дочитал: —…преступник, выдающий себя за погибшего депутата городской думы Черкесова Василия Романовича. Внешне преступник похож на Черкесова. Имеет тот же рост, сухощавый, глаза карие, волосы темные, умеет убедительно копировать голос Черкесова Василия Романовича и его манеры. Просьба ко всем гражданам, знающим местопребывание данного преступника, сообщить…» Ну, Лариска! Ну, стерва!
Он сорвался с места и побежал.
– Куда? – бросился вдогонку Андрей. – Я договорился, чтобы нас принял…
– Не пойду! – резко повернулся к нему Черкесов. – Открой машину.
Оба забрались в джип, но Андрей не завел мотор.
– Чего ты паникуешь? – взъярился он на Черкесова. – Ты же вот он. Пойдем к следователю, расскажешь все, как было…
– Да? – запальчиво выкрикнул Черкесов. – А доказательства где? У меня ни паспорта, ни других документов – все сгорело в машине. Меня сначала засадят до выяснения личности. А как я буду что-то доказывать? Пройдет столько времени, пока удастся – если удастся! – доказать, что я – это я… А жена… Она же, дрянь, специально будет свидетельствовать против меня! У, гадюка гремучая!
– Погоди, – увещевал его Андрей. – Ведь все равно выяснится, что Черкесов – это ты. Может, тебя не жена сдала, а твоя Алла…
– У Аллы нет моих фотографий. Лариска дала фотографию из альбома, этот снимок сделан во время выборов три года назад. Пойми, в камеру мне нельзя ни за что. Если подошлют убийцу в камеру, там мне не спастись. Все, поехали. Мне надо подумать, как быть. Вот, значит, как Лариска меня добить решила! Мол, двойник приходил! Змеюка!
Андрей разочарованно завел мотор и двинул назад. Черкесов всю дорогу ругался, как сапожник, и все его проклятия предназначались жене. Андрей рулил молча, один раз, когда Черкесов, захлебываясь от негодования, вынужден был замолчать, чтобы перевести дух, заметил:
– М-да, вот и жене ты умудрился напакостить…
Он привез Черкесова в свое «общежитие», выпил чаю и засобирался, дав указания:
– Мне пора делами заняться, а ты еще подумай, за что тебя хотят грохнуть. До вечера есть время. Кстати, раз ты живешь у нас, наряд вне очереди.
– Что? – не понял Черкесов.
– Ну, убрать здесь следует, картошку почистить на ужин. Можешь и пожарить ее, никто не будет против. До вечера.
Когда он ушел, Черкесов огляделся и вымолвил:
– Что тут убирать? Чисто же.
К семи часам трое фермеров вернулись и повели носом от пригоревшей картошки, которую Черкесов поставил на середину стола. Он развел руками в стороны, дескать, извините. Ну, не умеет он жарить картошку… Шашлык приготовить, барбекю – это нормальное мужское занятие на отдыхе, да и то забыл, когда последний раз нанизывал мясо на шампур. Его успокоил Андрей:
– Ничего, научишься. У нас ты всему научишься.
Черкесов уловил издевку в словах благодетеля, хотя, может, ему так показалось. Василий Романович вообще-то человек мнительный, постоянно выискивал каверзы против себя, подозревал в интригах и принимал меры зачастую не по факту, а на всякий случай. Возможно, из-за этого его и убивают. Только причина мизерная. Должно что-то быть более крупное. Тем временем Гриша уплетал картошку, невзирая ни на что, Назар тоже ел, аккуратно отодвигая особо подгоревшие ломтики на край тарелки. Андрей картошку есть не стал, нарезал колбасы и сыра, удовлетворился бутербродами.
– Знаете, я сначала думал, что меня по ошибке… – заговорил, не выдержав молчания, Черкесов. – Накануне взрыва купил машину, вот и решил, что меня перепутали с ее бывшим хозяином. Но тогда незачем убивать меня вторично? А убийцы пришли на квартиру Аллы явно за мной…
Выяснив, что Черкесов так и не нашел существенных причин экспансии против него – а избавиться от гражданина депутата, неожиданно свалившегося ему на голову, хотелось быстрее, – Андрей сказал:
– Что ж, будем действовать наобум. Тех, кто тебя преследует, ты не знаешь, так? Следовательно, они выполняют чей-то заказ, значит, надо выяснить, кто тебя заказал. А теперь скажи, когда ты жил у Аллы, выходил из квартиры?
– Нет. Ни разу не выходил.
– Вот и начнем с Аллы.
– Почему с Аллы? – еле слышно пролепетал Черкесов, уже подозревая, что предала его не одна жена, а любовница тоже.
– Те парни, что пришли в ее квартиру, не взломали замок, а открыли дверь ключом. Где они его взяли?
– Алла дала? – вытянулось лицо у Черкесова. Вдруг до него дошло: а ведь действительно, ключ у киллеров был, Алла не вернулась домой, значит… – Как же я раньше не додумался? Ну я ее так тряхану…
– Не спеши, – охладил его пыл Андрей. – И как же ты собираешься выяснять у нее? Тебе Алла правду не скажет, но мы у нее все узнаем. План такой: один из нас идет в ресторан, где поет Алла, охмуряет ее и выведывает интересующие нас факты.
– И кто будет этот самый «один из нас»? – беспокойно заерзал Гриша.
– Ну, уж не ты, – успокоил его Андрей. – И не я.
– Я? – встрепенулся польщенный Назар.
– Естественно, – хмыкнул Андрей. – Ты же у нас по женской части самый шустрый, значит, укротить Аллу придется тебе. Так что иди, наряжайся, дожуешь в ресторане.
– Прямо так сразу? – поднялся Назар.
– А чего тянуть? – пожал плечами Андрей. – Быстрее выясним имена убийц, быстрее наш Вася вернется к нормальной жизни. Только есть условие, Черкесов. Мы поможем тебе найти твоего врага, если, конечно, получится, а уж разбираться с ним будешь ты. Нам проблемы не нужны, понял?
– Да-да, я понимаю, – пролепетал Черкесов, искренно обрадовавшись, что эти парни согласились ему помочь. Главное – выйти на заказчика, а там Черкесов найдет способ обезвредить негодяя. – Только должен предупредить: Аллу не так просто охмурить. Она по мелочам не разменивается.
– Основная черта у нее какая? – осведомился Андрей. – Что она любит?
– Деньги, украшения… Да, и любит, когда хвалят ее вокал. Хотя поет она хреново.
– Слышь, квартеронец? – Андрей подошел к комнате Назара, где тот переодевался. – Представься ей внебрачным сыном Рокфеллера. А сначала сядешь в кабаке, закажешь самые дорогие блюда. Короче – сори деньгами. Потом пригласишь певичку к столу, скажешь: я, мол, давно приметил вас и… так далее. Ну а дальше по обстоятельствам действуй, не мне тебя учить.
– Есть! – с готовностью произнес Назар, выйдя из комнаты. – Годится?
– У него спроси, – кивнул в сторону Черкесова Андрей.
Тот подошел ближе, понимая всю ответственность, возлагаемую на него, придирчиво осмотрел Назара и извиняющимся тоном сказал, покачав головой:
– Алла в миг его раскусит.
– Как это? – не понял Назар.
– М-м-м… – замялся Черкесов. – Костюм немного не подходит.
– Почему не подходит? – глядя в небольшое зеркало на стене, сказал Назар. – Это же мой лучший костюм.
– Понимаете, Алла в таких вещах разбирается, – вдруг разговорился Черкесов. – Она на глаз определяет, в какой стране сшит костюм, по чьим лекалам. Предпочитает бельгийские, говорит, там даже из дерьмовой ткани шьют шикарные вещи. Два раза она спасла меня от подделок. Я к чему это говорю: она сразу заметит отечественное производство. А раз человек одевается в отечественную одежду, он неинтересен для Аллы. По одежде она определяет статус, материальную базу. Думаю, Назару лучше идти в джинсах, эту одежду она признает как поистине демократическую. Только джинсы должны быть дорогие. И туфли эти… не подходят. Черт, у меня дома костюмов море, а Назар примерно моего роста и комплекции. Но ко мне не попасть.