— А вы кто такие? Не слышу! — Сержант ударил подряд одного, другого. — Вы — позор учебного полка и меня лично! До отбоя раком стоять будете, уроды!
Пацаны напряженно замерли в своих кроватях под взглядом сержанта, натянув простыню под подбородок. Воробей застыл на втором ярусе на полудвижении, где застала команда. Искоса испуганно глядя на сержанта, он тихонько втянул отставшую ногу под одеяло.
В гробовой тишине Дыгало прошагал по казарме, выключил свет и закрыл дверь.
Пацаны заворочались в темноте, устраиваясь поудобнее.
— Все ничего, я только не пойму, почему первое отделение всегда впереди идет? — сказал Лютый. — Налегке, да еще час курят, пока мы корячимся. Делать нечего нас скинуть. Хоть через день бы менялись — раз мы, раз они.
— Потому что у них сержант нормальный… — мрачно ответил Стас.
— Пацан с того призыва сразу сказал — хана вам, мужики, Дыгало насмерть замордует, до кровавых соплей, — сказал Ряба.
— Выслуживается, сука. Широкую лычку на дембель хочет.
— Да нет. Он контуженный на всю голову. У них весь взвод положили, он один остался. Его сюда списали… Он все министру письма строчит, обратно просится. А кому он там нужен с больной головой? Вот и бесится, — Ряба тоскливо вздохнул. — Короче, попали мы, пацаны, по самое не балуйся.
Воробей на втором ярусе, по-детски подложив ладонь под щеку, закрыл глаза…
…и тотчас вспыхнул свет, раздались хлесткие, как удары ремнем, команды:
— Рота, подъем!.. Первое отделение, подъем!.. Второе отделение, подъем!..
Не проснувшиеся, с закрытыми глазами, пацаны посыпались с коек — суетясь, мешая друг другу, хватая чужие вещи, одевались. Дыгало считал, отбивая пряжкой по ладони:
— Десять… пятнадцать… двадцать… Время!
Пацаны сомкнулись в строй. Стас замер под взглядом сержанта, как кролик перед удавом, согнувшись на одной ноге, с ботинком в руках. Дыгало огрел его ремнем.
— Второе отделение, отбой!.. Второе отделение, подъем!
Пацаны метались вперед и назад.
— Отбой!.. Подъем!
Воробей сиганул со второго яруса прямо на голову Рябе, они повалились на пол и на карачках, друг через друга, бросились к сложенной одежде.
— Отбой!.. Подъем, уроды!..
…Перегнувшись через скамью в учебном городке, они качали пресс.
— Пять — и! Шесть — и! — отрывисто считал Дыгало.
Воробей замер с искаженным от напряжения лицом, пытаясь согнуться. Дыгало с размаху ударил его пряжкой по животу — и Воробей судорожно сложился…
…Подтягивались в ряд на турнике.
— Семь! Восемь! Девять! — Дыгало метался вперед и назад, помогая ремнем по заду…
…Отжимались на кулаках.
— Двенадцать, тринадцать, четырнадцать! Быстрей, уроды! На бабе своей корячиться будешь! — Дыгало переступал через них, подгонял пинками…
…Бежали по лабиринту из железных, отполированных ладонями турникетов, рывком подтягивая себя из одного изгиба в другой, мельтеша друг за другом, как в калейдоскопе…
…Пробегали, ловя равновесие, по бревну. Чугун поскользнулся и со всего роста сел верхом, повалился на землю, корчась от боли.
— Назад, уроды! Все назад! Десант своих не бросает!
Пацаны бросились обратно, со злостью отвесив на бегу несколько пендалей Чугуну…
…С разбегу карабкались на дощатую стену и переваливались на другую сторону, спеша успеть до того, как опустится занесенный ремень.
— Быстрей, уроды! Пуля не ремень — догонит!..
…Ползли по-пластунски по залитой до краев густой грязью луже под низко натянутой колючкой.
— Ниже голову! — Дыгало каблуком в затылок впечатал Джоконду лицом в грязь. — Дурная голова — подарок для снайпера!..
— Десять влево — упал! Десять вправо — упал! Не давай прицелиться!
Пацаны короткими перебежками продвигались вперед, падали на жесткую землю, перекатывались за камень, тут же вскакивали, бросались в другую сторону и снова падали, отбивая колени и локти.
— Десять влево — упал! Десять вправо — упал! Ты уже труп, урод, ты понял? Твою похоронку мать читает! Десять влево — упал!..
…В полной выкладке, с разбухшими от камней рюкзаками стояли под щебневой горой.
— Командир, готовность!
— Товарищ сержант, второе отделение к выполнению поставленной задачи…
— Отставить!
Дыгало прошел вдоль строя и упер палец в Чугуна.
— Открой рюкзак!
Чугун обреченно снял рюкзак и открыл. Сержант опрокинул его, вытряхнул — под небольшим слоем камней он был набит свернутым брезентом. Дыгало медленно поднял глаза.
— Это залет, воин! — отчетливо произнес он. — После отбоя — ко мне!