-Ты правда сможешь сделать? - подумала женщина. – То, что я хочу?
Шли минуты и часы, на протяжении которых из комнаты продолжали исчезать предметы. Бутылка тяжелела. Ее стенки не лопались, не раздувались или гротескно выпучивались, как могло быть, если бы температура внутри нее была сопоставима с раскаленным воздухом. Контейнер с коконом просто набирал массу. Теперь его уже было не оторвать от стола, и он становился неотделим от собственной непроницаемой тени. Кокон поглощал, откладывал и накапливал, - и продолжал поглощать, снова и снова. И стоило Кенинг поднять глаза, чтобы отследить такой цикл, она замечала лишь новую шелковую нить, скользнувшую по ее лицу.
Она была готова. Что, неужели сейчас? Это уже происходит. Необходимые ей инструменты она держала на изготовке. Усевшись в кресле, слегка подрагивая, она не сводила глаз со стоявшей на письменном столе бутылки, стеклянные своды которой должны были вот-вот расступиться, и оттуда хлынула бы ночь. Словно убедив себя в неизбежности результата, Кенинг, отрывисто дыша, уже не боялась упустить насекомое.
Но тут другая дрожь сотрясла ее тело. Наглость и высокомерие своих планов, гарантом которых были дальновидность, предусмотрительность, осторожность и высокий уровень мастерства Кенинг, вдруг померкла, - и открылось безумие, хотя и эту возможность она бессчетно раз проверяла.
Бутылочка стояла без изменений. На поверхности кокона не выступали трещины. Гусеница не собиралась разбивать засовы, не собиралась становиться тем, кем ей предназначено быть.
Дни потянулись. Тоннель времени затягивался. Ее план катился ко всем чертям. Личинка внутри кокона набрала уже с тысячу фунтов веса, надежно себя чувствуя за стеклом, которое по идее должно было давно лопнуть. Кенинг не сводила глаз с нее, хотя фокуса в ее взгляде уже давно не было.
Изредка она отлучалась поесть и попить. Время сморщилось до одного слова. Недели. В какой то момент совсем другой свет залил комнату, - дерево, росшее за окном, больше не мешало. Но, вероятнее всего, просто наступила осень, и ветер оборвал листву с дерева. Кенинг моргнула, и посмотрела на бутылочку. Черноту и темноту внутри нее она уже не различала.
И ведь не осталось ничего, никаких источников, где можно было еще раз найти подтверждения правильности расчетов или наоборот, обнаружить, куда закралась ошибка. Все из комнаты исчезло. Теперь в ней были только стены, бутылочка и сама Кенинг.
Прошло еще время и ей стало холодно. Она повернула голову и выглянула в окно. Ослепительно белый свет резанул глаза.
Пришла зима, вот и не разглядеть ничего. Это просто снег.
Личинка в коконе продолжала расти. В конце концов, это единственное, что она намеревалась делать.