– Пришла, – прошептал он слабым голосом и чуть заметно улыбнулся.
– Да, я здесь, все будет хорошо, – ответила я дрогнувшим голосом, поглаживая его растрепавшиеся волосы.
– Не уходи, – попросил он, заглядывая мне в глаза.
– Не уйду! – твердо ответила я и, уложив его голову к себе на колени, нежными движениями гладила его лицо, волосы.
Я никуда не уйду, не оставлю его одного, а если все же проснусь, то наемся сон-травы и снова вернусь к нему. От моих поглаживаний его лицо немного разгладилось, а дыхание выровнялось. Глаза были закрыты, но он не спал. Мы просидели так довольно долго, пока он не нарушил тишину, спросив слабым голосом:
– Это ведь сон?
– Да, всего лишь сон, – ответила я, не уточняя, чей именно это сон.
– Я так хотел увидеть тебя снова, – прошептал он так тихо, что мне пришлось наклониться ниже, чтобы слышать то, что он говорит. – Я боялся даже надеяться снова тебя увидеть, но вот ты здесь. И кто же ты?
– Ты можешь звать меня Улиной.
– А ты меня Яримом, – он приоткрыл глаза и посмотрел на меня. – Это так странно, Улина. Все кажется таким настоящим, особенно ты.
– Ярим, – задумчиво протянула я, попробовав на языке его имя. Красивое и так ему идет.
Время шло, а он все так же весь горел. Иногда из его тяжело вздымающейся груди вырывались хрипы. Он совсем впал в беспамятство и уже не приходил в себя. Оторвав от края нижней сорочки лоскут ткани, я протирала его лицо водой из озера и не знала, что делать. Паника охватила мое тело и разум. Я молилась всем богам только об одном: чтобы он жил. Жил! Сдержать слезы я уже не могла, и они текли по моему лицу, падая на его обнаженную грудь, где билось сердце, которое никогда не станет моим.
Наверное, я выплакала все накопленные за последние годы слезы, и, когда они закончились, мой разум немного прояснился. Что я за идиотка такая? Я же лекарь! Еще и считаю себя не самым худшим лекарем. И я бегом помчалась к лесу. Ночь все никак не хотела заканчиваться, и в лесу было темно. Только слабый свет луны, пробивавшийся сквозь развесистые лапы елей, освещал мне дорогу. Я знала, где и что искать, поэтому сочные побеги аргон-травы нашла быстро. Свежий сок этой травы снимал лихорадку, и я порадовалась тому, что нашла именно ее. Бежала обратно я сломя голову. Ветки хлестали по лицу, но я не обращала на них внимания. Пару раз спотыкалась о выступавшие коренья и падала. Но, не думая о боли в голых ногах, я бежала. Хорошо, что земля в лесу была мягкая, усыпанная старыми иголками и прошлогодними листьями.
За время моего отсутствия ничего не изменилось, чему я была неимоверно рада. Положив в лоскут ткани аргон-траву, я начала выдавливать ее сок в его приоткрытый рот. Он никак не отреагировал, но я упрямо повторяла свои действия, пока не увидела, как кадык мужчины дрогнул и он проглотил сок. Я облегченно выдохнула и стерла выступивший пот со лба. Так, что дальше? Его нужно охладить. Оглянувшись вокруг, я поняла, что если сброшу его с подмостков, то он скорее всего утонет – наглотается воды, а я не успею его подхватить. Остается только как-то дотащить его до берега и уже там постепенно опускать в воду.
Я осмотрела мужчину и вздохнула. Он был большой и весил, наверное, немало. Придется тащить волоком. Я сняла свой сарафан, оставшись только в одной нижней рубашке, укороченной до самых бедер, и подложила его под спину Ярима. Тянуть придется аккуратно: мостки деревянные, жалко будет расцарапать всю его спину. Почему он, интересно, без рубашки?
Не знаю, откуда у меня взялись силы, но я каким-то чудом дотащила его до берега, переборов смущение, стянула с него штаны и волоком затащила за собой в воду. Села на небольшой камень, видневшийся над водой, и погрузила его тело в озеро, положив голову себе на колени. Вода была прохладная и почти закрывала мне колени. Я крепко держала его голову, не допуская того, чтобы его лицо погрузилось в воду.
Вскоре я почувствовала, что жар начинает спадать и он дышит ровнее. Дыхание стало более глубоким. Я сидела и рассматривала его, пытаясь впитать в себя его образ. Легкими движениями пальцев скользила по его высокому лбу и высоким скулам, провела большими пальцами по густым бровям, погладила нос, впалые щеки и замерла у губ, не решаясь прикоснуться. Спустилась ниже, обвела четко вычерченный волевой подбородок и скользнула по мускулистой шее. Я уже не могла остановиться. Его кожа манила, блестя мокрыми каплями в лунном свете. Кромка воды плескалась на его плоском животе, и я могла рассмотреть его грудь. Широкая, мускулистая, она вздымалась от каждого его вздоха, и я с замиранием сердца положила на нее ладошки. Погладила, наслаждаясь ощущениями от твердых мышц. Огладила плечи и вернулась к лицу. Меня манили его губы, и пальцы в нерешительности замерли у уголков его рта. Потом как-то сами собой очертили их контур и погладили. Вдруг я почувствовала, как его губы захватили мой палец и горячий язык дотронулся до него. От этого жаркого прикосновения разряд удовольствия промчался по всему телу. Я посмотрела в его глаза, которые оказались открытыми, и утонула в их серебре. Глаза обжигали, манили, и было в них что-то такое, от чего любой порядочной девушке нужно было бежать, как от огня. Но я не шелохнулась. Наверное, нужно было убрать руку от его губ, но я и этого не сделала, а только опустила взгляд на его губы, которые теперь поочередно целовали мои пальцы. Нежно, волнующе. Иногда его язык проходился по подушечкам пальцев, и меня снова бросало в дрожь. Разве такое возможно? Получать такое удовольствие от этой простой ласки! Я услышала легкий всплеск – это он поднял руку из воды и, взяв мою руку в свою, прижал ее к своим губам и замер, шумно втягивая воздух.