Джинни никогда там не была, но предположила, что он был таким же большим, как их летний дом во Франции, который составлял две тысячи квадратных метров. В результате Джинни, казалось, была довольна решением, но ее радость быстро угасла при следующих словах судьи.
Гарри сохранит единоличное владение всеми счетами, хранящимися под фамилией Блэк, а Джинни получит половину денег на счете Поттеров, который на момент подачи прошения составлял примерно 5000 галлеонов.
Судья также обязал Гарри выплачивать Джинни ежемесячную сумму в размере 200 галлеонов на содержание Лили, оговорив, что Гарри также будет отвечать еще и за ремонт, а также содержание коттеджа Стоунбилл. Гермиона была удивлена этому, но 200 галлеонов было более чем достаточно для Джинни с Лили, чтобы безбедно жить до тех пор, пока Джинни не сойдет с ума от этого.
Гермиона посмотрела на Джинни, чтобы оценить ее реакцию, и сразу стало очевидно, что та пребывает в ярости. Джинни знала, что еще несколько месяцев назад на их совместном счете были миллионы галлеонов, и было очевидно: она чувствует, что Гарри обманул ее, лишив законной доли.
Совершенно забыв о предыдущих предостережениях судьи в приступе ярости, Джинни вскочила со своего места и начала кричать на Гарри. Она обвинила его в том, что он пытался обманом лишить ее денег, на которые она имела право как его жена в течение семнадцати лет, забрав большую часть денег, которые были на их счету.
Затем, все так же сердито вздохнув, она снова обратила свое внимание на судью и властно потребовала, чтобы он присудил ей половину всех денег Гарри, а не только жалкую сумму, оставшуюся на счетах.
Молли, видя, как лицо судьи постепенно приобретает ярко-красный оттенок, глядя на рассвирепевшую Джинни, попыталась заставить ее замолчать и сесть обратно; но той потребовалось время, чтобы услышать магически усиленный голос судьи, оторваться от своей гневной обличительной речи и заметить мать.
Наконец ее осенило, и ужас от того, что она только что сделала, нахлынул на Джинни, когда она снова посмотрела на разъяренного судью. Тот махнул палочкой на лежащие перед ним бумаги, собрал их и холодно-спокойным голосом, который противоречил его все еще красному лицу, вынес свое окончательное решение.
Гарри доставались все его деньги, а Джинни должна была раз в неделю посещать Лили под присмотром до тех пор, пока не будет доказано, что ее характер не представляет опасности для детей. То же самое относилось и к мальчикам, когда они будут дома на каникулах. Через шесть месяцев, основываясь на выводах судебного исполнителя, они будут готовы пересмотреть постановление о посещении.
Не обращая внимания на крики, вызванные его решением, судья собрал свои вещи и вышел из зала суда. От этого решения Гарри даже потерял дар речи, и хотя и Гермионе было немного жаль, что Джинни потеряет свою дочь, все же она втайне верила, что Джинни заслужила все, что получила. Судья все-таки предупреждал ее. Может быть, теперь Джинни научится обуздывать свой горячий нрав.
Гермиона схватила все еще ошеломленного Гарри и вытащила его из зала суда, прежде чем обезумевшие Уизли не перехватили его, и им все равно пришлось прибегнуть к насилию, чтобы пробиться через толпу репортеров, требовавших интервью. После того, как они забрали Лили, которая наслаждалась игрой во взрывающиеся плюй-камни с назначенной судом няней, они аппарировали обратно в дом Гермионы, где их с восхитительным обедом ждала верная Поппи.
Затем Гарри провел остаток дня, утешая Лили, которая, к счастью, вскоре провалилась в изнеможенный сон прежде, чем Гарри сдался и решил отвести ее к Джинни. Гермиона осталась с Лили, а Гарри, после ее долгих уговоров, ушел менять все защитные заклинания в своих владениях.
Гермиона перечитала записку, которую только что написала Драко и Пэнси, надеясь, что они не подумают, будто она отвергает их предложение дружбы, а не просто приглашение на ужин. Она придумала себе срочную деловую поездку, но, зная, что это неубедительное оправдание, добавила приглашение обоим на завтрак в следующее воскресенье.
Гермиона чувствовала себя виноватой, учитывая, что ранее она уже обещала Драко, что поприсутствует на этом ужине, но не было абсолютно никакой возможности провести вечер в такой близости от Люциуса и его спутницы. На самом деле, она планировала, что в ночь Хэллоуина между ней и Люциусом будет целая страна.
Гермиона решила, что независимо от результата завтрашнего слушания она уедет во Францию. В конце концов, она заслужила отпуск, а сейчас ей нужно было какое-то время побыть одной, чтобы собраться с мыслями и вернуться к нормальной жизни.
Гарри предложил ей воспользоваться его домом во Франции, если Гермиона захочет и наконец-то примет его предложение. Песчаные пляжи, богатая еда и отличное вино — вот что ей было нужно.
Работа не была проблемой, поскольку у нее накопилось более девяноста шести дней неиспользованного отпуска, и все дела пребывали в долгоиграющем состоянии. Она собиралась уехать всего на неделю, но Амелия сказала ей, чтобы она не торопилась.
"Может быть, я встречу великолепного француза, чтобы на время хоть как-то отвлечься от мыслей о Люциусе…" — с надеждой думала она, но втайне сомневалась в этом. Казалось, ничто не могло отвлечь ее от мыслей о Люциусе.
Внутренне она понимала, что он встречается с какой-то другой женщиной, но подсознание напрочь отказывалось признавать этот факт, и потому ее сны каждую ночь превращались в некую эротическую игровую площадку, где они с Люциусом играли, а она обычно просыпалась вся в поту и дрожала от неудовлетворенного вожделения.
"Да, — решила она, — чем дальше я буду от Люциуса, тем лучше!"
Глава 23
Гермиона вошла в зал суда, чувствуя себя невероятно взволнованной, но что бы ни случилось здесь сегодня, как только она выйдет за эту дверь, тотчас отправится во Францию. Поппи с радостью согласилась поехать с ней и сейчас уже готовила дом к заселению на неделю. Гермиона бессознательно похлопала себя по карману, где сейчас лежал ее по-всегдашнему уменьшенный багаж, и улыбнулась.
Гарри был более чем счастлив одолжить ей этот дом и уговаривал оставаться там столько, сколько захочет. Но Гермиона изначально планировала провести там только неделю, хотя, в зависимости от результатов слушания, она вполне могла бы решить остаться и подольше.
Гермиона и ее адвокат Диана думали, что все уже решено, но когда та вчера пошла к адвокату Рона, чтобы подписать пересмотренное соглашение, мистера Симэна не было в офисе, и он не отвечал ни на какие совы.
Наконец, в две минуты шестого, он появился, рассыпаясь в извинениях за то, что оказался без связи, и сослался на свое невежество, когда Диана обвинила его в намеренной задержке, чтобы она пропустила крайний срок подачи документов.
Гермиона не могла не подозревать о его удобной отговорке и прибытии сразу после крайнего срока подачи петиции, об этом говорило и то, что сам Рон не ответил ни на одну из сов, которые она послала ему вчера.
Поначалу Гермиона думала, что они уже решили все ко всеобщему удовлетворению, но теперь Рон и его адвокат казались уклончивыми; и это заставляло Гермиону очень тревожиться, задаваясь вопросом, что же они задумали на этот раз. Она действительно сегодня была совсем не в настроении для каких-либо театральных представлений, исполненных членами семейки Уизли.
Гермиона увидела Молли Уизли, сидящую в заднем ряду, но Джинни не было видно, как и никого из других Уизли, и Гермиона на мгновение задумалась о причине их вопиющего отсутствия. Она увидела, как Рон вошел в зал суда вслед за своим адвокатом, но отказался встретиться с ней взглядом, когда садился… и тогда ее осенило… она все поняла.
Все ожидаемое было притворством, Рон собирался попытаться обмануть ее. Эти ублюдки планировали надуть ее, как младенца. Гермиона застыла на месте; нет, конечно, они могли бы попытаться, но она не собиралась сдаваться без боя.