— Идите, допытайтесь уговорить солдат.
— Господин полковник, это невозможно. Меня убьют.
— Не убьют. Не посмеют.
— Господин полковник… не могу.
— Не можете?.. Как не можете? Как смеете? Господи, все взбунтовались. Что скажут в штабе? Пропало мое производство!
Митинг, открытый Щеткиным, давно уже шел. Много гневных речей уже было сказано. Говорил от офицеров Черемушкин.
— Лучшая часть офицерства — с вами, господа солдаты. Мы принимаем революцию, признаем Временное правительство. Но мы также надеемся, что вы, как одни человек, хотите закончить войну победоносно. Мы убеждены, что вы не хотите бунта. Шпионы-большевики, арестованные и приговоренные к смерти, понесут заслуженную кару.
— Долой золотопогонника!
— Ишь, уговариватель!
— В окопы офицеров!
— Своих командиров выберем!
— Освободить арестованных!
— Долой войну!
Откуда-то, точно прилетевшие на крыльях ветра, в центре митинга появилось двое неизвестных солдат. Когда последний оратор кончил свою речь, один из этих незнакомцев взял себе слово.
— Товарищи, — сказал он. — Меня послали к вам из солдатского комитета третьего и четвертого полков нашей бригады. Мы уже свергли своих золотопогонников. Мы призываем вас присоединиться к нам.
— Уррра! У-р-р-р-а! — тысячью глоток закричала толпа. — У-р-р-р-а!
— Товарищи! Бригадный комитет просит вас присоединиться к нам.
— Присоединились уже.
— Выберите свой комитет. Пошлите делегатов в бригадный комитет. Да здравствует свобода! Да здравствует революция!
Толпа шумно и радостно кричала:
— Да здравствует свобода!
— Долой золотопогонников!
За первым говорил второй гость.
— Товарищи! Горячий привет вам от революционных рабочих и совета рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов города Б. Товарищи! Я как член партии большевиков, говорю вам: долой братоубийственную бойню! Мер хижинам, война дворцам! Направим наше оружие против своры царских приспешников. Они идут против революции. Они хотят продолжать войну. Они хотят нового царя. Но не бывать этому!
— Не бы-ва-а-а-ть!
— Рабочие шлют вам подарок… — Оратор, развернув сверток, которым все время речи размахивал, как дирижер палочкой, извлек из газетной бумаги большой алый флаг. Взяв у ближайшего солдата винтовку, он наскоро прикрепил к ней красное полотнище и высоко поднял его над толпой солдат. На знамени сияли золотые надписи: «Вся власть советам рабочих, крестьянских, казачьих и солдатских депутатов!» «Долой грабительскую, империалистическую войну — да здравствует война гражданская!»
— У-р-ра. Уррррр-р-ра! — кричали солдаты.
— Товарищи, это знамя обязывает вас стоять грудью за свободу трудящихся против капиталистов и помещиков. Сейчас в нашей стране власть захватили богачи. От Февральской революции трудящиеся ничего не получили. Грабительская война продолжается, разрушая Россию и вырывая миллионы жизней. Долой воину!
— Долой!
— Правильно!
— Партия большевиков заявляет: всю землю крестьянам, солдатам мир, хлеба рабочим и трудящимся. Капиталисты и монархисты мешают нам — долой их!
— Долой, долой!
— Смерть им!
— Товарищи, мы привезли вам наши газеты.
— Ур-р-а!
Вдруг толпа всколыхнулась. Все головы повернулись к лагерю. Оратор, недоумевая, замолчал.
Впереди, от лагеря, быстрым шагом шли к митингу около десятка солдат. Впереди всех шагал с гордо поднятой головой Хомутов. Его простодушное лицо сияло гордой радостью.
За ним, окруженные солдатами, взявшись за руки, шли Нефедов и Васяткин. Оба взволнованные, но смеющиеся. Васяткин то снимал, то надевал свои дымчатые очки. Нефедов пощипывал свою огромную бороду.
— Кто эти? — спросил оратор от большевиков у Щеткина.
— Это… это наши герои. Их к смерти приговорили за большевизм. А мы вот выручили.
— У-р-р-а, у-ррра! — закричал растроганный оратор. — Товарищи, вы спасли из лап монархистов двух революционеров-большевиков. Честь вам и слава!
— У-р-р-р-ра! — толпа солдат не кричала уже, а ревела от радости.
Нефедов и Васяткин подошли к корчаге, с которой говорили на митинге. Делегат от совета спросил у Васяткина:
— Ты партиец?
— Да.
— Большевик?
— Да. Откуда знаешь?
— Знаю. Ну, здравствуй. Я от организации.
— Хорошо. Говорил уже?
— Да, говорил. Но и ты скажи что-нибудь.
— Нет, пусть Нефедов скажет.
— Товарищи, не умею я.
— Говори, Нефедыч, не ломайся, просим! — закричали ближайшие солдаты.