Полковой митинг подавляющим большинством решил подчиниться предложениям дивизионного комитета и ждать, но со своей стороны солдаты полка решили послать делегатов в город, деревню и столицу с тем, чтобы эти делегаты, вернувшись в полк, рассказали бы, что они видели своими глазами в России.
Делегатами от полка выбрали Щеткина, Хомутова и Васяткина. Васяткин должен был поехать в центр Закавказья, Щеткин — в Москву, а Хомутов в свою Дарьевскую волость.
Полковой митинг постановил также силой задерживать дезертиров и возвращать их в полк.
Митинг закрыли. Расходясь, солдаты пели только что разученную революционную песню:
В этот же вечер Щеткин и Хомутов собиралась в дорогу. Обоим были заготовлены командировочные удостоверения и даны на дорогу деньги из полковой кассы.
— Вы, товарищи, долго не задерживайтесь, — говорил Васяткин друзьям. — Здесь без вас трудно будет.
— Недели через три, а может, и через месяц вернемся. Раньше не успеем.
— Это правильно. Дорога теперь трудная, — сказал Нефедов. — Вы там хорошенько все рассмотрите, а мы уж как-нибудь управимся тут.
— Письма пишите.
— Будем писать, — говорил Щеткин. — А на наше место ребят из отделения возьмите. Кузуев и Ляхин — хорошие ребята.
— Ну, прощевайте милые друзья.
— Свидимся еще.
— Возвращайтесь поскорей. А мы уж постараемся тут.
В помещении гауптвахты было мрачно и темно. На дворе стояла глухая полночь и тишина.
У входа в палатку сверкали двумя красными звездами огоньки цыгарок. Тут курили часовые.
В противоположном конце палатки, сбившись в кучу, офицеры шопотом обсуждали свое положение. Слышался голос Филимонова.
— Пока они нас не трогают. Может быть, боятся. Или подождать решили. Но нам пощады от них не ждать. Да и какой порядочный, уважающий себе офицер позволит взять от этого сброда милость!
— Что же нам делать, полковник? — спросил другой голос.
— Нужно немедленно бежать. Топографию местности все мы знаем довольно хорошо. В первом же городе нас защитят и дадут возможность пробраться дальше. Ясно, господа, что здесь в армии нам делать нечего. Мы потерпели поражение. И надолго. Мы должны поехать туда, где более благоразумен народ.
— Да, это было б хорошо. Только удастся ли? Поймают и расстреляют.
— Ну, страшного-то ничего нет. Судя по газетным сведениям, Временное правительство как раз против бунтарства черни. Временное правительство желает войны до победного конца. Для нас неважно, под каким соусом. Я глубоко убежден, что органы Временного правительства возьмут нас под свою защиту. Но даже если будет по-другому, то мы будем знать, что нам делать.
— Ну, куда же теперь?
— Хорошо было бы в город. Там сравнительно надежный гарнизон. Целиком наш высший командный состав. Знаете, полковник Преображенский. Он, хотя и кадет, не стопроцентный монархист, но нас поддержит.
— Тогда чего же ждем? Нужно бежать.
— Подождите, спокойствие и выдержка нам сейчас необходимы. Мы должны разоружить часовых — не этих, а других. Сейчас будет смена. Да вот они, кажется, идут. Спокойствие, господа офицеры. Ложитесь по своим местам.
За пологом палатки послышались голоса. Часовые обменялись паролем и отзывом. И пароль и отзыв были произнесены настолько громко, что их услышали арестованные.
Кто-то вошел в палатку и зажег спичку. Это был караульный начальник, взводный Семушкин. Осмотрев и пересчитав офицеров, он бросил спичку на землю и вышел наружу.
В отдалении смолкли шаги.
Офицеры в потемках сползлись к Филимонову.
— Нужно действовать, господа, без промедления. Винтовки, патроны и документы часовых нам весьма пригодятся. Поручим задачу устранения часовых нашим геркулесам — поручику Семенову, адъютанту Ястребову, подполковнику Грекову и прапорщику Замятину. Идите, господи. Да благословит вас бог.
Шли напряженные минуты.
У палатки послышался шум — сдавленные стоны. Еще стон, и грузно стукнуло упавшее тело.
Время, казалось, остановилось.
Наконец откинулся полог. В синем просвете появились темные фигуры. Кто-то полушопотом сказал: «Господа, все сделано».