Сквозь тонкое стекло тюремного оконца стали ясно слышны звенящие звуки меди.
— Марсельезу играют. Вот хорошо.
— Великолепно.
— Ну, будем ждать.
— Каково нашим кадетам и монархистам — Преображенским разным. Устроили они на свою голову нам день отдыха.
— Вася, хорошо, правда? — шепнула Тегран. — Друзья познаются в несчастьи.
— Да, Тегран, очень хорошо.
Их руки сами собой сплелись в одно. Но Тегран вдруг отдернула свои руки в стороны и сказала:
— А уже это не хорошо.
Гончаренко смущенный отошел в сторону, к окну.
— А вон моя жена и дочурка… Бедняжки… То-то напугались, — тихо сказал Драгин.
Всем друзьям его стало грустно. Гончаренко заглянул в окно и увидел неподалеку от тюремной ограды худенькую женщину в темном платье. Солнце играло в золоте ее волос. Глаза ее с мольбой блуждали по тюремным степам. Возле нее, держа за руку, стояла девочка лет шести, которую, казалось, больше занимали ружья солдат и медные трубы оркестров, чем голые стены тюрьмы.
— Дать бы ей знать, чтобы не волновалась, — как бы про себя шепнул Драгин.
— Это можно, — задорно крикнул Абрам. Он быстро заковылял к окну и, не дав никому опомниться, костылем высадил стекла. В камеру ворвался шум, гомон, звуки труб и струи свежего, теплого воздуха.
— Иди, кричи громче! — подталкивая Драгина, говорил Абрам. — Кричи, она услышит.
Драгин, точно повинуюсь ему, подошел к окну и крикнул:
— Саша, Саша! Я здесь.
Лицо женщины вдруг засияло счастьем, она взяла на руки дочь, подняла ее высоко вверх, указывая девочке на окно, в котором виднелась голова мужа.
Солдаты тоже заметили Драгина и с криками «ура», «да здравствуют большевики» наполнили площадь. Оркестры рявкнули «Интернационал». Абрам отвернулся к стене и почему-то завозился с глазами.
Раскрылась настежь дверь камеры. Вошел старший тюремный надзиратель, хмурый и горбатый солдат.
— Забирайте вещи. Идемте за мной в контору.
— Да вещей-то нет у нас, кроме моих костылей, — пошутил Абрам.
— Ну, пошли. Без разговоров у меня.
В конторе тюрьмы их ждала делегация из солдат гарнизона и рабочих округа.
Они были свободны. Едва семь большевиков появились за воротами тюрьмы на площади, как их расхватали по рукам и на руках, за стеной солдат, ощетинившихся штыками, под ликующие звуки музыки, понесли через город к зданию партийного комитета.
Только одна Тегран в самом начале шествия выскользнула из рук и всю дорогу шла пешком.
Перед зданием партийного комитета, на площади, залитой солнцем, устроили грандиозный митинг. Десятитысячная толпа залила собой и площадь и прилегающие к ней улицы.
Говорили горячо и долго. Большевики приглашали солдат и рабочих вступать в партию. Вынесли резолюцию протеста против ареста большевиков и здесь же в резолюции высказали полное недоверие Временному правительству, с призывом к объединению трудящихся города и деревни вокруг советов. У входа в здание, на площади, поставили стол, крытый красным сукном, и тут же записывали фамилии солдат и рабочих, пожелавших вступить в партию.
Правда, от меньшевиков пытался произнести речь местный лидер, занимавший пост председателя совета. Но ему не только не дали говорить, но чуть было не избили, стащили за ноги с трибуны.
Когда митинг закрыли, и толпа рабочих, горожан, солдат растеклась по домам, Удойкин распорядился установить военный караул у партийного комитета. — «На всякий случай», — как заявил он протестующему Драгину.
Впервые после долгих лет позиционного прозябания Нефедов был свидетелем и участником громадного революционного подъема. Он просто не верил своим глазам — так быстро менялись события.
Бунт в полку, чуть не переворот в городе. «Дела», — шепнул он про себя.
Тотчас же после митинга Драгин не преминул зазвать его в свой кабинет и там подробно потолковать с ним.
— Карточку вам приготовят. А пока давайте продолжим разговор. Вы из полкового комитета?
— Да.
— Хорошо было бы иметь вас в дивизионном комитете. В этом теперь задача. Вся армия должна узнать правду.
— Я буду в бригадном комитете, как выбранный.
— Нужно быть в дивизионном или еще лучше — в армейском. Хотя трудно туда попасть. Оформился он недавно, и там крепко засели эти проклятые оборонцы. Полк надежный?
— Можно сказать, вся бригада за большевиков, — смело ответил Нефедов.
— Это хорошо. Кто из большевиков в полку и бригаде?
— Васяткин и еще кое-кто.
— Васяткин — хороший большевик, я знаю его. Расскажите, что у вас было. Да поподробней.