– Это финиш… Ни-че-го. Абсолютно. Я про парней не нашла вообще никакой информации. Будто их, ну, совсем не существовало.
Валера только пожал плечами.
– У нас ещё есть время? – спросила Алина у женщины в углу.
– Пять минут, – буркнула та.
Остаток времени Алина лениво пялилась в экран, от первоначальной резвости не осталось и следа. В какие-то мгновения она будто бы смотрела сквозь монитор. Валера тоже заскучал, но расслабиться, сидя у компьютера, было чрезвычайно сложно, поэтому он стал мысленно планировать будущую постройку избы: где взять нужные деревья, есть ли все инструменты и так далее…
– Ваше время вышло, – мрачно раздалось из угла.
Валера вздрогнул от такого рокового заявления, но Алина только вздохнула и похлопала его по колену, мол, пора. Они наскоро попрощались с обеими сотрудницами почты и вышли на улицу, так и оставшись единственными посетителями в это субботнее утро.
Алина закрыла глаза руками, подержала немного и отпустила.
– Может, надо было ещё поискать? – предложил Валера.
Девушка устало на него посмотрела.
– Валера, это бес-по-лез-но. Без «но». К сожалению, Федя с Севой относятся к тому типу людей, которые предпочитают не оставлять о себе информацию в свободном доступе. Антона-то я нашла, в соцсетях он есть. Правда, его записи никто не комментировал кроме меня.
Валера с трудом понимал речевые обороты и отдельные слова, которые использовала девушка, но понимающе кивнул.
– … В итоге получается, что судьбу парней знаю только я. Ну, и те козлы, которые спалили лес!
Алина злобно скрипнула зубами, глаза метнули несколько молний. Полминуты она стояла со сжатыми в кулаки руками, пока ненависть не отпустила. Руки поднялись и застыли около груди.
– Зато они навсегда останутся тут! И в памяти. Жалко, ты с ними не познакомился – они классные.
«По крайней мере, не тру́сы», – заметил про себя Валера.
– Ну что, раз уж нас ждут на обед, можно и выдвигаться… Так совпало, что я, например, проголодалась, а ты?
Валера думал о еде в последнюю очередь, поэтому молча сверился с картой: времени было достаточно, чтобы добраться пешком, поэтому они пошли в сторону ребят.
– Знаешь, нам надо устроить им похороны там, в лесу, – сказала Алина некоторое время спустя. – Проводить их, так сказать, в последний путь. Не знаю, верили ребята во что-то или нет – но если мы сделаем простенькие могилки и просто воткнём туда по палочке, мы же никого не обидим, а?
Валера вспомнил, как впервые попал на похороны в восемь лет: они с отцом пошли в соседнюю деревню, где на окраине, у покосившегося дома, их встретила сухонькая старушка с кожей пепельно-серого цвета. Она по-доброму улыбнулась отцу и проводила в большую комнату. По пути Валера заметил, что тут и там висела чёрная ткань. В комнате располагался гроб, в нём лежал старик. Казалось, он просто прилёг подремать в парадной одежде, да только грудь от дыхания не двигалась.
Отец встал рядом с гробом, Валера тут же. Несколько минут они почти неподвижно наблюдали за человеком, чьё время было отмерено, нить жизни обрезана мойрами; он шёл бок о бок с Вечностью, но пришлось остановиться, замереть навсегда, дальше Вечность сама. Всё происходило в абсолютной тишине, как будто время застыло.
Мягкое касание плеча, Валера с отцом пошли на улицу. В сенях отец остановился. «Подожди меня снаружи», – сказал он, рядом оказалась старушка. Валера успел услышать начало успокаивающей речи, попутно пытаясь вспомнить, видел ли он когда-либо того деда или старушку.
Какое-то время спустя отец вышел, они направились дальше. Через несколько улиц начала играть заунывная музыка – это пара местных баянистов выводила марш Шопена, под который шесть деревенских мужиков несли гроб. За ними шла толпа из полусотни человек в серо-чёрной одежде. Куча венков, слёзы, причитания.
Отец остановился, вынудив наблюдать за всем этим издалека. От происходящего на душе заскребли кошки, к горлу подступил комок. Валера поглядывал на отца, тот пару раз посмотрел в ответ, чуть выгнув бровь – его любимое выражение лица, которое означало: «Смотри, впитывай, осознавай».
Когда процессия скрылась из виду, отец повёл Валеру домой. У мальчика были вопросы, но отец приучил к тому, что всё рано или поздно будет разъяснено.