В системе Юпитера расчёт занял был у меня минут пять, за годы службы орбиты отложились в памяти так, что я всегда знал, где примерно находится тот или иной спутник. Здесь, в системе Сатурна, я провёл всего месяц и приходилось постоянно подглядывать в навигационные таблицы. Так что работу, которая у искина заняла бы секунд десять я выполнял четверть часа.
Путь к Мимасу, даже с максимально доступным «пчеле»… тьфу, «стрекозе» ускорением занимал шесть часов. Это ещё ничего, это ещё терпимо.
Я проложил траекторию, задал контрольные точки, моменты коррекции, а потом запустил двигатели на разгон. Костюм раздулся, отжимая кровь к голове — по приборам истребитель разгонялся со скоростью больше трех «жэ».
Всё здесь не так.
База такой же конфигурации, но некоторые помещения поменяли местами. Окраска стен другая. Запах другой. Еда другая. Пилоты иначе себя ведут, и дело не в том, что мы незнакомы, они как-то по-другому ко всему относятся.
А самое главное — они воюют иначе! Нет никаких яростных схваток, есть долгие перелеты, скрытные установки мин, очень редко — обстрелы ракетами с дальних дистанций.
Если служба у Юпитера — это как игра в регби или хоккей, со стремительными проходами и силовыми схватками, то здесь какой-то унылый кёрлинг. Запустил мину, проследил траекторию, подправил если что…
Зато и умирают пилоты куда реже. Процентов семьдесят — парни и девушки старше восемнадцати (ну, на самом деле мы все старше двадцати, только тела в которых мы возрождаемся — детские). И живут они совершенно иначе. Обычно парами, никто на это косо не смотрит. Ходят в бары, пьют там пиво, а то и чего покрепче (у нас не больше десятка пилотов получило такую привилегию). Тусят с персоналом вовсю. Дружат с морпехами и умниками, а порой ссорятся и устраивают потасовки… на губе всё время кто-то сидит, но зазорным это не считается. Над теми, кто умер и возродился в дитячестве (здесь их называют «инфантами») откровенно насмехаются.
Если это взрослая жизнь, то не очень и хотелось.
Датчик присутствия пискнул и завёл свою песню: «пи-пи, пи-пи-пи, пи-пи, пи-пи-пи». В пространстве поблизости кто-то есть — или ангел, или демон.
— Каппа один, — немедленно сказал Эрих. — Ищем. Не отвлекаемся.
Датчик сменил тон: «Бом-бом-бом. Бом-бом. Бом-бом-бом».
— Каппа один, — мрачно произнёс Эрих. — Наблюдаю разрушителя и четырех повелителей тьмы. Падшие на расстоянии сорок тысяч, сопровождают конвой. Вонючек не фиксирую.
— Каппа два, — сказал Гиора. — Вонючки — это у вас. У нас — тварики.
— Твариков не наблюдаю, — ледяным тоном подтвердил Эрих. Точнее — хотел бы сказать таким тоном, уверен. Но Эрих в дитячестве, как и все мы, нашим тушкам по двенадцать лет, а ледяным голосом в таком возрасте сможет говорить разве что снеговик.
Так что Эрих пропищал свою фразу, тоненьким и еще не начавшимся ломаться голосом. И он сам это понимал.
— Каппа два, — продолжал Гиора. — Как мы поступим?
— Передаем информацию на Титан. Следуем прежним курсом, продолжая наблюдение.
— Верно.
Некоторое время мы летели в тишине. Я разглядывал на экране отметки падших, плывущих перед кораблями конвоя. Я знаю, что в этих огромных кораблях — водород из атмосферы Сатурна. Я знаю, куда его везут — к точке вблизи Юпитера, где конвои ангелов и падших, отбросив на время вражду, выливают (да, именно выливают) жидкий водород в вакуум. А там, вопреки нормальным законам физики, газ формирует трехсоткилометровый вращающийся диск.
Зачем?
Спросите что-нибудь полегче.
Почему у планет-гигантов ангелы и падшие лупят друг друга изо всех сил, а на космической стройплощадке игнорируют и работают вместе?
Тоже не знаю.
Возможно, мы единственные из людей, кто видел эту исполинскую небесную грампластинку. А может про стройку давным-давно известно всем тем, кому положено. Нам, мёртвым пилотам, о таких мелочах не сообщают, наше дело — воевать на орбитах мёртвых планет.
Я потянулся к соску… ах, простите, соске. Попил водички. Потом похлебал овсяного киселя с клюквой. Его мало кто любит, а мне нравится.
Кабина истребителя. Маленькая, а если вы любили прятаться в шкафу, то даже уютная. Есть одно кресло, на нём противоперегрузочный костюм, который подгоняется под наши тела, пережимает сосуды при разгоне и маневрировании, согревает и охлаждает, впитывает выделения — в общем, это такой высокотехнологичный подгузник с массой дополнительных функций.
Над головой — фонарь кабины, до него можно дотянуться рукой, он из ячеистого титана, похожего на прозрачные пчелиные соты. Каким образом титан сделали прозрачным я не знаю, но это именно окно, а не экран.