При нынешнем расположении планет (весьма удачном) нам предстояло преодолеть миллиард километров пустоты. По меркам Вселенной — ничто. По человеческим — вечность. Если бы человек мог преодолеть этот путь пешком, он шёл бы тридцать четыре тысячи лет. Это в шестьсот восемьдесят раз больше, чем вся письменная история человеческой цивилизации.
Немного самонадеянно считать, что мир таких размеров, с септиллионом звёзд и планетных систем, был сотворён ради человека, верно?
Но по крайней мере я могу им любоваться.
Тьма, усыпанная звёздами. Говорят (сам я могу опираться лишь на обрывки воспоминаний настоящего пилота Святослава Морозова), что с Земли звёзды не так красивы. Атмосфера рассеивает и размывает цвет, Сириус и Вега из голубых становится бело-голубыми, Бетельгейзе из яркой оранжево-красной звезды превращается в бледно-красную, и даже пылающий будто рубин Антарес становится тускло-красным. К тому же многих звёзд с Земли просто не видно.
Передо мной разлилось звёздное море. Голубые, белые, жёлтые, оранжевые, красные, не мерцающие, пылающие ровным чистым огнём звёзды. Яркая желтоватая точка — Сатурн. С такого расстояния невооруженным глазом колец не увидишь, но я знал, где его искать.
Бесконечность.
Смертельная и прекрасная пустота.
Когда люди осознали размеры Вселенной, вышли в космос, увидели планеты у чужих звёзд — вера в Бога стала уделом тех, кто умирает и готов схватиться за любую соломинку. И политиков, конечно, потому что любая вера — отмычка, взламывающая разум.
Но потом на Землю пришли ангелы и демоны. И всё снова смешалось.
Мне двадцать лет. Я выращенный на Луне клон земного пилота Святослава Морозова, он моя основа. Нас таких около тысячи, мы созданы из живых клеток или мёртвого праха, среди нас есть те, чьи основы поднимались в воздух в самом начале двадцатого века, те, кто сражался друг с другом в первой и второй Мировых войнах, дрался в небе Вьетнама, Кореи, Египта и России, своими глазами видел пришествие ангелов и демонов.
Мы — мёртвые пилоты.
Мы сражаемся на стороне Ангельской Иерархии у Марса, Юпитера и Сатурна. Мы гибнем, а квантовая запутанность переносит наше сознание в тушку следующего клона. Раз за разом мы откатываемся в свои двенадцатилетние тела, рисуем на пятке следующего клона новую цифру и идём воевать. У меня на левой подошве полустертая цифра «8», это означает, что я умирал уже семь раз.
Наша психика издёргана сменой тушек и гормональными перепадами, тела страдают от слабой силы тяжести и лучевой болезни. В нашем сознании сформирована вторая личность, альтер — собеседник и помощник. Иногда это счастье, а иногда проклятие. Наши лучшие друзья — щены, такие же бессмертные собаки, пилотирующие боевые боты. Мы защищаем Землю, которую не помним. А может и не защищаем, может быть, Земля откупилась нами, выплатила дань Ангельской Иерархии.
Да, ещё мы любим мороженое, мультики и компьютерные игры — как дети.
Зато я влюбился в ангела.
И болтаюсь сейчас в рубке угнанного с Каллисто штабного корабля «жук» на пути от Юпитера к Сатурну.
Впереди ещё долгий путь и я могу наслаждаться тишиной и красотой межпланетного пространства.
— Не буду я этого делать в кровать!
Я зажмурился что было сил. Голос Хелен, донесшийся из жилого отсека, был хоть и тихий, но до невозможности дитячий и от этого пронзительный. Почти все пилоты, возродившиеся в новом клоне, говорят пискляво, да и ведут себя как малолетние придурки. Мы это называем «дитячеством». Мерзкое слово, но поверьте, само состояние ещё хуже!
Но с Хелен случай особый. Она, мой приятель Джей Робинс, ну и я сам, попали под странное излучение, которым падший престол Соннелон ударил по серафиму Иоэлю. С этого всё и началось.
У меня с Джеем начались странные приступы, в которых мы попадали в сознание своих земных основ. Не знаю, как Джей, а я даже могу чуть-чуть влиять на его поступки (что, в общем-то, совсем уж ни в какие ворота не лезет).
А Хелен после гибели и воскрешения стала совсем другой. Теперь у неё сознание её основы, которая жила в Лондоне в начале двадцатого века. Понимаете?
— Это не кровать, Хелен! — донёсся громкий шёпот Анны. — Это… такой скафандр. Для сна, отдыха… и всяких разных дел.
— Только маленькие невоспитанные дети делают это в кровать! — фыркнула Хелен.
Думаю, Анна понимала, что мы в рубке их слышим. А Хелен вряд ли.
— Тогда давай воспользуемся той штукой? — терпеливо спросила Анна.
— Но тут же нет дверей! Вдруг мальчики войдут?