Мы все тренировались. Но если Эрих, Джей и Анна летали в реальном космосе, то я и Хелен — на симуляторах. У меня не было нормальной зрелой тушки (очередная доросла примерно до восьми лет, я даже нарисовал ей на пятке цифру «10»), а Хелен не восстановилась настолько, чтобы сражаться в космосе.
Нет, она летала и неплохо. Та часть памяти, что принадлежала нашей Хелен, позволяла ей управлять истребителем и довольно лихо сражаться. Но она могла впасть в панику и разреветься при виде летящего навстречу падшего, или начать восхищаться и молиться при виде ангела, совершенно забыв даже про управление истребителем, что уж говорить о боевом взаимодействии. Так что три недели мы с ней ходили на симулятор, где, учитывая её викторианские нравы, одну машину отгородили ширмой от остальных, и сражались с нарисованными противниками.
А наши вначале поработали в патрулях возле Титана, потом слетали к Энцеладу, а под конец даже поучаствовали в миссии у Кольца.
Я злился, но поделать ничего не мог. Моё новое взрослое тело было чудом, надеяться, что Эля вдруг почувствует опасность и вновь меня подстрахует, не стоило. Так что я бродил по базе единственным взрослым пилотом, чувствуя своё полное одиночество. Все были со мной дружелюбны, но не более того. Ну а как дружить взрослому мужику, который каждый день вынужден бриться, с юнцами-пилотами? Тело влияет на сознание куда сильнее, чем можно подумать. Мне пилоты казались слишком быстрыми, суетливыми, поверхностными, ни о чём серьёзном не способными думать. А я для них был словно цирковой уродец, бородатый мальчик ростом метр девяносто. Я стал заходить вечером в столовую и пить пиво с морпехами. Мне наливали без вопросов, но удовольствия я не получал.
Всё не то. Всё не так.
На двадцать третий день Хелен впервые выпустили в реальный полёт у Титана. Она получила позывной «каппа четыре» и отправилась в суточное патрулирование вместе с Эрихом, Джеем и Анной.
Я был за неё искренне рад. И только когда ребята вернулись понял, что нашивка «каппа четыре» теперь принадлежит Хелен.
А я остался без эскадрильи.
В тот вечер я долго сидел с четверкой в комнате Анны. Героиней, конечно, была Хелен. Она справилась, она хорошо пилотировала, она вспомнила какие-то фрагменты прошлого. Так что команда шумела, орала, литрами пила колу и безалкогольный (враньё, полпроцента там есть) сидр. Я пытался влезать в разговор, но вскоре понял, что мой голос слишком громкий и грубый, что я торможу и не успеваю вместе с ними перескакивать с темы на тему.
Так что я сообщил, что мне надо в сортир и я схожу к себе в комнату. Вообще-то нормальная фраза в компании пилотов, но на меня глянули так, что я сразу понял ошибку. Я был взрослым мужиком, сообщившим компании детишек, что хочет посетить туалет, и реакция соответствовала.
В туалет я, конечно, не пошёл, а отправился в клонарню.
Хоть тут внешний возраст и статус кавалера Звезды Серафима сыграли своё! Меня пустили к тушке и с гордостью продемонстрировали результат месячной работы. Кожа у клона была бледная, мышцы дрябловаты, и я оценил его возраст как девять-десять лет. И как мне исполнить обещание и встретиться через шесть дней с вонючками на Япете? Придётся лететь без подстраховки.
Клонарь моё мнение подтвердил и показал энцефалограмму — мозг клона пока не развился достаточно, чтобы принять моё сознание. Нужен ещё как минимум месяц созревания… А потом врач деликатно вышел, оставив меня наедине с тушкой, напомнив, что трогать и будить клона нельзя.
Я стоял и смотрел на десятого. Конечно же я знал, что если просто вывести его из состояния сна, то это будет младенец в теле подростка. Всякие там сосательные-хватательные рефлексы и девственно чистые мозги.
Никого я не убиваю, переходя из тела в тело…
Я лишаю его возможности кем-то стать, вот и всё.
Но это ведь я?
Точнее, все мы — клоны Святослава Морозова.
Что тут правильно и что неправильно? Как можно совмещать веру в Бога с технологиями клонирования и переноса сознания? В какой миг человек становится человеком — когда сперматозоид соединяется с яйцеклеткой, когда начинает биться сердце, когда в нейронах проскакивают первые импульсы?
Может быть, мы всё-таки лукавим, и правы те фундаменталисты, что не приняли ни ангелов, ни Небесное Воинство, а называют всё это дьявольским искушением?
Но если падшие — всего лишь ангелы иной реальности, то есть ли на самом деле дьявол? Вдруг его роль мы с успехом исполняем сами?
— Ты извини, тушка, — сказал я, глядя на мальчишку. На лицо клона был надвинут колпак, транслирующий мягкий шум, который эмбрион слышит в мамином животе, так что мой голос он не услышит. — Такая у нас с тобой судьба, десятый.