А напротив Святослава сидел мужчина. Может ему было тридцать пять, может немного больше или меньше. Лицо казалось знакомым — он напоминал меня нынешнего, когда я оказался в теле тридцатилетнего. Не копия, конечно, но очень похож.
Точнее — это я на него похож.
За столом сидит отец Святослава Морозова! Но он и мой отец тоже. Пусть я никогда его не видел, пусть он меня не воспитывал, но во мне его гены, у меня его черты лица и сложение, наверное, и в характере, в способностях что-то общее есть. Он ведь был лётчиком, верно? Не зря моя основа тоже любит летать, и я люблю…
Отец Святослава был в белой майке с лямками, он тоже ел суп, откусывая хлеб. И говорил — с кем-то за моей спиной.
— …расформируют. То ли под Воронеж, то ли… да никто не знает ни черта!
— Может и к лучшему? — раздался над моей головой женский голос.
Я едва удержался от того, чтобы не заставить Святослава обернуться.
Это же мама!
Его, моя — это мама!
Я выращен в клонарне. В «маточном репликаторе», как называют эту штуку умники. Ни одно из моих тел не рождалось нормальным для людей образом, и я знаю, что некоторые на Земле из-за этого не считают нас людьми.
Вместо мам и пап у нас были воспитатели и учителя. Хорошие. Нам говорили, что это даже лучше, чем родители. Но я думаю, те кто так говорил — идиоты. Мы все мечтали увидеть родителей, мы переписывались и разговаривали с ними по видеосвязи, я только недавно понял, что говорили мы с актёрами и нейросетевыми масками.
А это настоящие. Пусть даже на двоих с основой.
— И что тут лучшего? — спросил отец ворчливо.
— В окно глянь!
Я тоже глянул. За окном был день, но серый, смутный, воздух заполнял несущийся снег. Снег заполнял воздух, снег скрывал небо, снег лежал за стеклом — мир казался замороженным, застывшим, будто труп в космосе.
— Подумаешь, — сказал отец. — Зато северные…
— Словно сейчас на деньги что-то купишь.
Святослав Морозов усмехнулся, и я вместе с ним. Странные какие слова!
— А всё уже продано, — пробормотал отец. — Продали страну, продали будущее. Народ продали.
— Сам ведь ругал… — мать понизила голос.
— Ругал.
— Сам хвалил меченого… — на мою голову легла рука, потрепала волосы.
Блин, ну повернись же ты, Святослав! Посмотри на мать! Я не хочу вмешиваться, я не хочу делать то, чего ты не делал! Вдруг это сломает ход времён!
— Хватит, — сказал отец и облизнул ложку. — Спасибо, вкусно. Как ты из этих окорочков ухитряешься готовить?
— Надо правильно размораживать, — ответила мать. — Святик, ты поел?
— Спасибо, мама, — сказал Святослав. И посмотрел на мать.
Нет, я совершенно иначе ее представлял.
Она была усталая, в домашнем халате, и, наверное, не слишком красивая.
Но это моя мама.
Я её всё-таки увидел! По-настоящему! И она меня коснулась!
— Святик, все в порядке? — спросила мать тревожно.
— Да, — как-то неуверенно ответил Святослав.
— Ты странно смотришь, — пояснила мать. — Точно в порядке?
— Голова болела, — сказал Святослав. — Прошло уже.
Мать с сомнением кивнула.
Отец тем временем встал из-за стола, открыл пузатый белый холодильник. Достал полупустую бутылку.
— Саша! — возмутилась мать.
— Рюмку выпью, — сказал отец добродушно. — Сейчас на мороз идти.
— Час дня, Саша!
— Не слепой, вижу! — неожиданно резко ответил отец. И тут же, будто сообразив, что не прав, добавил: — Полётов сегодня нет, и завтра нет. А разговор серьёзный будет, расслабиться надо.
Мать промолчала. Но я чувствовал напряжение в этой тишине, да и сам Святослав, похоже, был недоволен. Только на стене тикали маленькие круглые часы, отсчитывая убегающие секунды.
Отец тем временем налил маленькую рюмку, продемонстрировал её матери — и выпил одним махом. Отломил кусочек хлеба, бросил в рот и будто повеселел:
— Да права ты, права! Надо возвращаться с севера. Нечего тут больше ловить. Дождёмся скоро, что и север отделится…
— Саша!
— А что ты думала? Союз развалился, на Урале вон, деньги свои хотят печатать…
Отец махнул рукой и вышел из кухни.
— Мам? — спросил Святослав.
Мать задумчиво посмотрела на меня.
— Что, правда?
Мать пожала плечами.
— Не бери в голову. Хорошо, что ты уже большой такой.
— Я тоже хочу летать на севере, — сказал Святослав.
— Лучше о нормальной профессии подумай. Банкир или адвокат.
— У нас девчонки хотят стать валютчицами, — сказал Святослав осторожно.
— Валютой что ли торговать?
— Нет. Зарабатывать валюту.