Мать помолчала, потом сказала:
— Хорошо, что ты мальчик.
Святослав усмехнулся, будто мама сказала что-то очень наивное.
— Я буду лётчиком.
— Тогда лучше гражданским, — пробормотала мать. — Летать во всякие нормальные страны, привозить хорошие вещи на продажу…
Она отошла к окну и стала смотреть на снег. Добавила:
— В тёплые страны…
Я чувствовал, как плохо сейчас Святославу. Как он хочет поговорить с матерью и утешить её. И с отцом тоже поговорить. Утешить и убедить, что всё будет хорошо.
Но он и сам в это не верил.
И говорить с родителями толком не умел.
Потому что он всего лишь мальчишка четырнадцати или пятнадцати лет. Я куда взрослее его.
«Всё будет хорошо, Святослав», — подумал я. «Честное слово. Ты станешь летчиком. И никуда не исчезнет север, никуда не исчезнет небо, и ты будешь лётчиком и героем, у тебя родится сын… а ещё ты станешь мной и будешь летать среди звёзд и сражаться рядом с ангелами!»
Я просто подумал. Честное слово!
Но Святослав вздрогнул и вцепился в край стола, так, что пальцы заскользили по пластику… и я вдруг понял, что он называется «клеенка», а суп мать сварила из американских куриных окорочков глубокой заморозки, которые называют «ножки Буша», а отец пьёт посреди дня уже несколько месяцев и ему даже делал замечание командир…
— Кто ты? — прошептал Святослав.
Мать не услышала, он произнёс это одними губами.
Только для меня!
— Кто ты? — беззвучно повторил будущим лётчик Святослав Морозов. И, совсем уж не издавая ни звука, просто шевеля губами, задал вопрос: «Какие звёзды и ангелы?»
Меня пробрал космический холод.
Этого же не было! Когда Святослав Морозов рассказывал другу-психиатру про свои приступы, он ни слова не сказал про диалог со мной!
Я что, доигрался?
Изменил реальность?
— Слава, не опоздаешь? — спросила мать, не оборачиваясь.
Я знал, что Святослав собирается на дополнительное занятие по английскому языку, потому что сейчас все должны знать английский, а он в школе учил немецкий.
И я понимал, что лучше всего не отвечать, может быть, Святослав решит, что ему показалось и забудет обо всём.
— Кто ты? — повторил Святослав негромко.
Глава 19
Время — это самая таинственная сила во Вселенной. Умники до сих пор даже материю разобрать до конца не могут, спорят, есть ли что-то, из чего состоят кварки, а если есть — то, что именно, и как глубоко можно дальше копать. Но ко времени они даже подступиться не пробуют.
Время просто есть. Тут резвятся только писатели и киношники, сочиняя увлекательные истории о путешествиях во времени, в которых нет ни малейшего смысла. Ведь отправиться назад во времени невозможно и причина понятна даже дураку — время всегда течёт из прошлого в будущее. Тронешь хоть что-то в прошлом — изменишь будущее.
Даже не надо убивать своего несчастного дедушку (почему-то их всегда приводят как пример) или давить ногой бабочку (про бабочку придумал писатель, который, наверное, дедушку уважал). Что угодно изменил, вдохнул воздух, или просто шевельнулся и пылинку подвинул — всё! Будущее изменилось. А значит, ты уже не тот, кто отправился в прошлое. А значит, ты будешь действовать чуть-чуть иначе. Изменения начнут нарастать как лавина и ты вообще исчезнешь, а значит не отправишься в прошлое, не изменишь его, но тогда ты снова появишься…
Проще над этим не задумываться. И уж тем более не стоит пытаться придумать машину времени.
Но ангелы говорили, что им подвластно даже время! Падший Соннелон атаковал Иоэля и его оружие зацепила нас, пилотов. С тех пор Джей видит фрагменты жизни земного лётчика Джея, в сознании Хелен перемешались её собственные воспоминания и детство её основы. А со мной ещё сложнее. Я, вроде как, могу повлиять на действия Святослава, когда нахожусь в его теле. Совсем немножко: повернуть голову или остановить движение руки.
Но это вмешательство! Это самое настоящее действие и оно обязано отразиться на будущем, а значит — сломать всю историю, само время!
— Ты с кем говоришь? — спросила мама Святослава.
— Сам с собою.
— Иди, собирайся, — велела мать.
Святослав встал, поставил пустую тарелку в раковину. Помялся мгновение, будто раздумывал, не подойти ли к маме и не обнять её.
Но ему было пятнадцать лет, так что он просто вышел из кухни.
Квартира оказалась маленькая, даже на мой взгляд, а уж я знаю толк в маленьких помещениях. Тут было очень жарко, несмотря на снег за окнами, душновато (хотя много незнакомых запахов и мне это понравилось). В коридорчике было несколько деревянных дверей, мне пришлось напомнить себе, что на Земле дерево вовсе не роскошь. За одной, приоткрытой, я увидел большую кровать, наверное, спальня родителей. Открыл другую, там оказалась комнатушка, даже меньше, чем моя на базе. Узкая кровать, застеленная ярким покрывалом, узенький письменный стол у окна, рядом стул с высокой спинкой. Книжные полки, поставленные одна на другую, как стеллаж, почти все заполнены бумажными книгами с потертыми корешками. На одной полке под стеклом стояла всякая интересная дребедень — разноцветные фигурки индейцев и солдат, две модельки военных самолетов, большая гильза, видимо от мелкокалиберной пушки, тёмно-зелёный стеклянный шарик — совсем уж детская забава, но чем-то, выходит, ему дорога. А вот на столе какое-то устройство, видимо, для воспроизведения звука, с разбросанными вокруг плоскими прямоугольными картриджами, в каждом картридже два отверстия… какой-то механический принцип? Смутно всплыли в памяти слова «кассетный магнитофон». Мне хотелось рассмотреть всё это, и музыку бы я послушал. Но я, конечно, не рискнул. Пусть действует Святослав. Меня нет, вот нет и всё!