— Отличная работа, мистер Дункан, — неохотно признал адвокат. — Хотя пускай меня повесят, если я понимаю, каким образом вы там оказались. В любом случае спасибо. Я так понимаю, Вулф, ты позвонишь в полицию?
— Зачем? — просто спросил Вулф.
— Зачем? Господи, и ты еще спрашиваешь? Взлом и проникновение, ношение оружия, слежка за домом с целью совершить тяжкое уголовное преступление… И ты спрашиваешь зачем? Этот человек опасен, он представляет угрозу для общества!
— Вот именно. И поэтому я не намерен обращаться в полицию. Нашего почтенного Свами на прошлой неделе освободили, поскольку присяжные не поверили, что он вымогал деньги под ложными предлогами. Обвинение в основном строилось на уликах, которые добыл я. С тех пор я выяснил, почему так произошло, и ты, наверное, почерпнул не меньше сведений из слухов, Джозеф. Один из присяжных, хоть он и утверждал под присягой обратное, — ревностный приверженец Зюсмауля.
— Возмутительно! Он должен ответить за лжесвидетельство!
— И снова возражаю. Какие бы шаги я ни предпринял против этого человека и его сторонников, он назовет их гонениями. Он станет мучеником, а значит, еще более опасным. Я хочу, чтобы он отправился в тюрьму не за праздношатание, взлом и так далее, а исключительно за вымогание денег под ложными предлогами. Если я сумею безупречно доказать, что Свами занимается настоящим грабежом, значит, мое дело сделано. А до тех пор оставлю его в покое. Дункан сегодня пообломал ему клыки, и я сомневаюсь, что Свами в ближайшее время рискнет предпринять вторую попытку. Скоро он снова окажется под судом, и на сей раз мнения присяжных не разойдутся.
— Если ты не желаешь заботиться о себе, — не унимался брат, — подумай об Элен и Мэри. Полицейские должны круглосуточно сторожить дом, пока этот опасный псих на свободе!
Вулф Харриган рассмеялся.
— У меня есть дротики, — заметил он и вновь метко поразил цель.
Джозеф Харриган встал, с удивительной для такого веса легкостью.
— Невозможно внушить тебе здравый смысл, Вулф. Лучше я поеду домой. Вас подвезти, молодой человек?
Мэтт понял, что его простили, и оценил этот щедрый жест.
— Я на машине, — сказал он. — Спасибо.
— Тогда спокойной ночи.
Адвокат протянул руку, и Мэтт пожал ее. Хватка у Джозефа Харригана была крепкая, ладонь — не влажная и не дряблая. Мэтт, как и многие до него, начал сознавать, что недооценить Р. Джозефа Харригана слишком легко.
— Спокойной ночи, Элен, Вулф. Не провожайте.
Элен тоже поднялась.
— Сегодня столько всего случилось. Мне еще нужно прочесть десяток молитв, а если я засижусь допоздна, то завтра наверняка просплю мессу. Спокойной ночи, Вулф. И вам, мистер Дункан.
С молчаливым достоинством она двинулась в сторону молельни. Мэтт заметил, что мисс Харриган по-прежнему держала в руке четки.
— Сядьте, — сказал Вулф Харриган. — Вам некуда спешить. В дротики не играете? Жаль. Никто не хочет.
Он встал, выдернул дротики из мишени и снова уселся в кресло.
— Вернемся к расследованию. Если я не ошибаюсь, нас прервали, когда вы собирались ответить на вопрос, кто вы такой.
И Мэтт рассказал. Рассказал об уютном безбедном детстве с матерью-вдовой и о том, как мать умерла, когда он учился в колледже; как в 1930 году внезапно иссяк источник семейного дохода, и он вынужденно бросил учебу и стал искать работу; как бесконечно переходил с места на место. Фабричный конвейер, станции техобслуживания, магазины, наконец, газеты. Потом кризис, отсутствие какой бы то ни было работы вообще и Программа помощи писателям.
Газетный опыт Мэтта заинтересовал Вулфа Харригана. В промежутках между метанием дротиков он практично интересовался, работу какого рода и объема тот выполнял, и, казалось, ответы пришлись ему по душе. Когда Мэтт закончил, Вулф кивнул.
— Да, — медленно выговорил он. — Нам всем крупно повезло. Вы не просто спасли мою жизнь, Дункан.