— Как умерла миссис Харриган?
— В точности не знаю. Наверное, сердце отказало. Она скончалась в среду, как раз в мой выходной. Я ушла утром, она была совсем здорова. Грустненькая и в плохом настроении, но в остальном в порядке, если не считать глаз. А когда я вернулась вечером, она уже умерла, бедняжка. Хотя бы перестала страдать. Она бы не пережила, если б стала слепой и беспомощной. Бог, по милосердию своему, забрал ее.
— Ваша правда, — подпел Рафферти. — Дженет, а можно еще пивка?
Мэтт заметил, что полицейский внимательно рассматривает его сигарету. Он вдруг занервничал.
— Если не ошибаюсь, это ведь вы поймали Свами? — спросил Рафферти с наигранным спокойствием.
— В прошлую пятницу? Ну да.
— Он куда-то подевался. Как будто исчез. Сержант Краутер вчера вечером побывал у него дома. Не нашел ни следа. — Полицейский по-прежнему смотрел на сигарету.
— А лейтенант приедет сегодня? У меня как раз есть новости про Свами.
— Правда? Кстати, вам, наверное, будет интересно узнать, что сержант Краутер нашел в той квартире кое-что любопытное.
Мэтт последний раз затянулся и раздавил короткий окурок.
— И что же?
Рафферти вздохнул — облегченно и разочарованно.
— Несколько согнутых сигарет. Здесь они мне тоже попадались, но я еще не видел, кто их оставляет. Думал, может быть…
— Сигареты, выкуренные на дюйм или меньше и согнутые пополам?
— Да. Вы знаете, кто так делает?
— Конечно. Артур.
Дверь в столовую открылась, впустив лейтенанта Теренса Маршалла.
— Так и знал, что найду тебя тут, Рафферти, — сказал он.
Рафферти вытянулся по стойке смирно и уселся обратно, когда шеф махнул рукой.
— Без еды не проживешь, лейтенант.
— А я разве запрещаю? — Маршалл указал на пиво. — Еще найдется?
— Конечно. Слушайте, лейтенант, я кое-что выяснил. Знаете, кто оставил в квартире Свами те сигареты, про которые говорил Краутер? Артур Харриган!
— И что это доказывает?
— Ну… это доказывает… черт возьми, лейтенант, это наверняка что-нибудь доказывает.
— Разумеется. Возвращайся на пост и хорошенько подумай.
Рафферти поспешно допил пиво и неохотно вышел.
Лейтенант сидел в мрачном молчании, пока Мэтт наконец не сказал:
— Я могу предложить еще одну зацепку, или меня тоже выставят за дверь?
Маршалл рассмеялся:
— Попробуйте — посмотрим. Да, сейчас я не слишком мил и любезен, но мне вообще весь этот чертов спектакль не по душе. Что у вас за зацепка?
Мэтт рассказал про голос в темноте гостиничного номера. Закончив, он вытащил пистолет из самодельной кобуры, ловко изготовленной из старых подтяжек, и протянул детективу.
— Та же самая модель, — задумчиво произнес Маршалл. — Наш друг настойчив. Хорошо, что вы сюда перебрались.
— Почему?
— Не придется приставлять к вам отдельного охранника. Зюсмауль непременно попытается еще раз. Тут-то мы его и возьмем.
— Думаете, он…
— Черт возьми, нет, конечно. Это же очевидно. Он не имеет никакого отношения к убийству Харригана, что доказывает нападение на вас.
— Свами пытается убить меня, и это доказывает, что он не убивал Харригана? Простите, лейтенант, но мне за вашими блистательными рассуждениями не угнаться.
— Господи, да тут бы и идиот понял! Извините. Дурной нрав в работе не помощник.
— Для такого состояния дел есть классическая фраза: “Полиция зашла в тупик”.
Маршалл осушил свой стакан.
— Не смешно. И раз уж я повысил вас до звания своего полуофициального Ватсона, могли бы, по крайности, выказать мне некоторое уважение.
Мэтт ухмыльнулся:
— Ладно. Откройте же мне истину, учитель, и я обещаю внимательно слушать.
— Сейчас некогда. Как только закончится семейный совет, я займусь делом. Вот что — завтра у меня выходной, если только не случится что-нибудь неожиданное. Но если дела будут развиваться с той же скоростью, с мелочами ребята и сами разберутся. Так что приходите ужинать. Вам понравятся моя жена, ее стряпня и, возможно, даже наш ребенок. А потом сядем и подробно обсудим эту чертовщину.
— Охотно.
— Прекрасно. Вот. — Маршалл нацарапал Мэтту адрес.
В дверях показался Баньян.
— Мистер Харриган просит вас, джентльмены, пройти в кабинет.
Семейный совет, видимо, прошел далеко не мирно. Обычно розовое лицо Джозефа стало ярко-красным. Артур сидел, скорчившись, в уголке и дулся. Конча хранила зловещее молчание, но ее спокойствие намекало на подавляемые эмоции. Только Элен казалась безмятежной, хотя и шмыгала носом.