Дезертир
«С тобою вечно всё не так...» Слова из песни выстроились в строчку, повисли в голове, будто в небесной пустоте на стропах. Мгновение назад был резкий рывок, капсулу подбросило, тряхнуло, она качнулась несколько раз из стороны в сторону, пошла в снижение по длинной спирали, увлекаемая воздушным потоком и, проскочив это мгновение нестабильности, замерла в обманчивой неподвижности в сгущающейся атмосфере дальней, незнакомой планеты, удерживаемая скрипящим натягом парашютных стабилизаторов. Ещё четыре хроноотрезка – и включатся тормозные двигатели. «Малыш, с тобою вечно всё не так...» Певичка из кабаре на орбите Реоса... Она всё никак не успокоится, всё никак не замолкнет в его памяти. Поёт и поёт, зациклившись на одном куплете. Да что там на куплете – похоже, на одной строке. Она и пела её, строчку эту, с многократным повторением, с вариациями. То с малышом всё не так, то с парнишкой всё не так. Потом, кажется, и мужик в строке появился, но с ним тоже всё было не так. А ведь ещё три или четыре пола можно было бы подобрать для весёлых куплетов... Но нет, дался ей непременно парнишка! Хотя для рефрена – вполне подходит. И ритм держит, и складно получается. Щелчок. Отстрел стабилизирующих парашютов. Пауза. Свист и истошный рёв. Включились тормозные двигатели. Его всегда удивляло, отчего это аборигены на планетах Пояса Экспансии никогда не слышат звук тормозных двигателей спускаемых аппаратов. Их же невозможно не услышать! Да, есть маскировочные экзосферы, экраны рассеивания, камуфляжные скафандры в конце концов. Можно скрыть звук выстрела, скрыть бойца от взгляда противника, можно приглушить звук глайдера и даже ударного дрона. Но, демон вас всех задери, невозможно же сделать неслышным этот тошнотворный, пронзительный, выворачивающий внутренности рёв, который за долю хрона может взболтать мозги в черепе как ардорианский коктейль в ледяном бокале! Какую же звуковую маску надо было придумать – для такого? И ведь, похоже, придумали... В звукоуловителях из-за скачка давления начал нарастать пульсирующий ритмичный гул. Певичка, хвала богам, выскочила в испуге из ментального сгустка и растаяла в красновато-сиреневом, подсвеченным дежурными лампами воздухе кабины. Туда тебе и дорога – в никуда. Замучила, сволочь! Синий морок. Короткий, с красными искрами. Тишина. Звук умер, разжав на голове тугую хватку. Пауза. Еле слышное шипение – из корпуса вышли посадочные опоры. Толчок. Посадка. - Со мной всё так! – заявил он, обращаясь к контрольному экрану. Экран выбросил в ответ три ряда жёлтых знаков лётного кода. Положение капсулы стабильно, есть устойчивая фиксация на грунте, сканирование средствами разведки противника не обнаружено. «Отлично...» Он отстегнул ремни и, раскинув щупальца, расслабленно развалился в кресле, насколько позволял противоперегрузочный костюм. Пространства было достаточно: стандартная десантная капсула была рассчитана на пятерых. 1. В ту ночь в деревне Струмилино было неспокойно. Огни синие и оранжевые медленно плыли над замершими в полудрёме крышами домов, чёрные тени перекрывали лунный свет и в беспокойный перелай собак вплетался тонкий, хищный, пугающе-потусторонний надсадный свист. Семён с возвышенья крыльца глядел на всё это полночное представление, докуривая нервно тонкую соломину пижонского «Ротманса». Пробирал до подкожья ранний августовский холодок, в ту ночь особенно резкий, и болотной сыростью тянуло от близкого ручья, лениво игравшего замутнёнными водами меж топких ивовых берегов. «Чёрт его знает что» резюмировал Семён, аккуратным плевком гася окурок и пряча его в кулак. Сорить на участке было не в его правилах. Семён зашёл в дом, плотно прикрыв тяжёлую сосновую дверь. Окурок положил в заранее выставленный у входной двери пакет с мусором, попробовав кончиком пальца – не тёплый ли. «А то ведь задымит ещё...» Окурок был холодный и мокрый. Семён вздохнул, крякнул по хозяйски, будто заранее предупреждая гостя о своём появлении (хотя точно знал, что гость удивительным образом отслеживает все его перемещения не только по дому, но даже и по двору и по всем деревенским окрестностям), постоял у порога, собираясь с духом, потом перекрестился размашисто и вошёл. В полутьме комнаты, в бледно-пёстром свете телеэкрана, открылась ему картина, которая у иного человека непременно вызвала бы оторопь и желание поскорее убраться подобру-поздорову. У Семёна же, однако, никакого особого волнения чувств не случилось, а охватила душу лёгкая досада и тянущее сердце беспокойство. «Не спится ему» с неудовольствием подумал Семён. И тут же спросил себя: «А он вообще спит когда-нибудь?» Покрытый тёмными металлическими пластинами шар с полметра в поперечнике, зависнув в воздухе сантиметров в десяти от пола, катался беззвучно туда и сюда, от одной стены комнаты до другой, время от времени постреливая красными безобидными лучиками в экран закреплённого под самым потолком телевизора. Телевизор на такое хулиганство отвечал ему непрестанно мелькавшими картинками, красной бегущей строкой в нижней части экрана и взволнованным голосом диктора, сообщавшего, что «район деревень Струмилино. Богдановка и Кошелёво до сих пор накрыт неким энергетическим куполом, сквозь который не может проникнуть...» - Про нас говорят, - заметил Семён, присаживаясь на диван. Шар не ответил, продолжая раскатывать от стены до стены. - Вторую неделю говорят, - продолжал Семён, по возможности добавляя в голос назидательности. – Весь район как кастрюлей какой накрыли: до нас сигналы доходят, а от нас – нет. Нам на сотовые звонят – мы слышим. Народ в ответ пытается говорить – ничего не слышно. С властью в районе связи никакой... этак анархия скоро начнётся. Машины проехать не могут, завоза в магазин вторую неделю нет. Консервы доедаем. Хорошо, август... Картошка там молодая, яблоки. Без хлеба сидим. Шар замер посреди комнаты. «Попытка обстрела купола ракетами ни к чему не привела» сообщил диктор. - Какие вы нервные тут, однако, - заметил шар. – Сразу ракетами палить! Камешки кидать не пробовали? Против энергетического купола – самое верное средство. - Ну давай, глумись, чудо инопланетное! – возмутился Семён. – Думаешь, раз народ тут деревенский, так и глупый? Слепой и глухой? Нет, мил человек!.. «Что я несу?» мысленно одёрнул себя Семён. «Какой он, к чертям-то собачьим, человек?» - Нет! – упрямо повторил Семён. – Люди всё видят. Вся деревня догадывается, что у меня в доме неладное творится. Может, ты кому уже на глаза и попался, хоть и хоронишься... - Если бы попался – меня бы свои засекли, - с грустной меланхолией в голосе заметил шар. Добавив при этом печально: - И изъяли бы... - Всё равно, народ о чём-то таком давно уж догадался, - резонно возразил Семён. – Из-за тебя ведь катавасия эта... А, стало быть, и из-за меня! Люди на меня уже волком смотрят. Ты-то улетишь рано или поздно, а мне здесь жить и сына растить. Не то, что мне – всей нашей семье эти недели припоминать будут, точно тебе говорю. Шар крутнулся на месте вокруг невидимой оси и, брызнув лучами, вывел на потолок изображения каких-то странных устройств, по гладкости контуров которых можно было догадаться, что это либо летательные, либо плавательные аппараты. Семён решил, что, пожалуй, летательные. - Объясни аборигенам, - наставительно заметил шар, - что купол – не из-за меня. Меня одна поисковая группа ищет, а над вашими поселениями четыре эскадрильи парит. Купол блокирует зону операции, все входящие сигналы пропускаются и сканируются, все исходящие перехватываются и глушатся. Временная блокада, я же раза три объяснял! Экие вы, местные, бестолковые! - Сам ты бестолочь и абориген голопузый! – возмутился Семён. – Блокаду нам устроили, фашисты космические! Шар хмыкнул в ответ, пробормотал что-то вроде: «а я тут при чём?» и, подлетев в воздух, завис под потолком. Изображения инопланетных кораблей померкли и исчезли. Диктор бодрым голосом сообщил, что завтра будет солнечно, без осадков, днём плюс двадцать – двадцать два, ночью плюс двенадцать – четырнадцать. - Ленка завтра приезжает, и Коля, сын то есть мой, - сообщил гостю Семён. – В Кошелёво ездила на пару дней, мать проведать. Хорошо хоть, твои оглоеды нас одним куполом накрыли, а то бы и с роднёй связи не было. - Очень рад за тебя, - ответил шар, блеснув по всей поверхности красными огоньками. - Она сказала: «как приеду – чтоб духу его не было», - напомнил Семён. - Помню, - подтвердил шар. И блеснул огоньками белыми. - Скандал ведь будет, - произнёс со вздохом Семён, медленно поднимаясь с заскрипевшего дивана. - Не люблю я этого, - добавил он. – Криков опять не оберёшься... Двинулся к выходу из комнаты, шаркая подошвами. У самого порогна остановился, поражённый внезапно возникшей пугающей мыслью. - Слушай, круглый, а почему твои подельники дома до сих пор не прочесали? Почему только с воздуха ищут? Шар мелодично звякнул в ответ и напомнил: - Одна группа ищет, воздушная разведка. Не такая уж я и важная шишка... А потом добавил: - И вообще, ваш биологический вид считается слишком примитивным для контакта. Должно быть, флотское командование вообще не верит, что я могу прятаться у аборигенов. Вы же не будете искать дезертира в норе у бурундука? - Сами вы... бурундуки позорные! – воскликнул возмущённо Семён. И, вместо того чтобы спать, снова пошёл на крыльцо – курить для успокоения чувств. - Не переживай ты так, - успокоил