ическими пластинами шар с полметра в поперечнике, зависнув в воздухе сантиметров в десяти от пола, катался беззвучно туда и сюда, от одной стены комнаты до другой, время от времени постреливая красными безобидными лучиками в экран закреплённого под самым потолком телевизора. Телевизор на такое хулиганство отвечал ему непрестанно мелькавшими картинками, красной бегущей строкой в нижней части экрана и взволнованным голосом диктора, сообщавшего, что «район деревень Струмилино. Богдановка и Кошелёво до сих пор накрыт неким энергетическим куполом, сквозь который не может проникнуть...» - Про нас говорят, - заметил Семён, присаживаясь на диван. Шар не ответил, продолжая раскатывать от стены до стены. - Вторую неделю говорят, - продолжал Семён, по возможности добавляя в голос назидательности. – Весь район как кастрюлей какой накрыли: до нас сигналы доходят, а от нас – нет. Нам на сотовые звонят – мы слышим. Народ в ответ пытается говорить – ничего не слышно. С властью в районе связи никакой... этак анархия скоро начнётся. Машины проехать не могут, завоза в магазин вторую неделю нет. Консервы доедаем. Хорошо, август... Картошка там молодая, яблоки. Без хлеба сидим. Шар замер посреди комнаты. «Попытка обстрела купола ракетами ни к чему не привела» сообщил диктор. - Какие вы нервные тут, однако, - заметил шар. – Сразу ракетами палить! Камешки кидать не пробовали? Против энергетического купола – самое верное средство. - Ну давай, глумись, чудо инопланетное! – возмутился Семён. – Думаешь, раз народ тут деревенский, так и глупый? Слепой и глухой? Нет, мил человек!.. «Что я несу?» мысленно одёрнул себя Семён. «Какой он, к чертям-то собачьим, человек?» - Нет! – упрямо повторил Семён. – Люди всё видят. Вся деревня догадывается, что у меня в доме неладное творится. Может, ты кому уже на глаза и попался, хоть и хоронишься... - Если бы попался – меня бы свои засекли, - с грустной меланхолией в голосе заметил шар. Добавив при этом печально: - И изъяли бы... - Всё равно, народ о чём-то таком давно уж догадался, - резонно возразил Семён. – Из-за тебя ведь катавасия эта... А, стало быть, и из-за меня! Люди на меня уже волком смотрят. Ты-то улетишь рано или поздно, а мне здесь жить и сына растить. Не то, что мне – всей нашей семье эти недели припоминать будут, точно тебе говорю. Шар крутнулся на месте вокруг невидимой оси и, брызнув лучами, вывел на потолок изображения каких-то странных устройств, по гладкости контуров которых можно было догадаться, что это либо летательные, либо плавательные аппараты. Семён решил, что, пожалуй, летательные. - Объясни аборигенам, - наставительно заметил шар, - что купол – не из-за меня. Меня одна поисковая группа ищет, а над вашими поселениями четыре эскадрильи парит. Купол блокирует зону операции, все входящие сигналы пропускаются и сканируются, все исходящие перехватываются и глушатся. Временная блокада, я же раза три объяснял! Экие вы, местные, бестолковые! - Сам ты бестолочь и абориген голопузый! – возмутился Семён. – Блокаду нам устроили, фашисты космические! Шар хмыкнул в ответ, пробормотал что-то вроде: «а я тут при чём?» и, подлетев в воздух, завис под потолком. Изображения инопланетных кораблей померкли и исчезли. Диктор бодрым голосом сообщил, что завтра будет солнечно, без осадков, днём плюс двадцать – двадцать два, ночью плюс двенадцать – четырнадцать. - Ленка завтра приезжает, и Коля, сын то есть мой, - сообщил гостю Семён. – В Кошелёво ездила на пару дней, мать проведать. Хорошо хоть, твои оглоеды нас одним куполом накрыли, а то бы и с роднёй связи не было. - Очень рад за тебя, - ответил шар, блеснув по всей поверхности красными огоньками. - Она сказала: «как приеду – чтоб духу его не было», - напомнил Семён. - Помню, - подтвердил шар. И блеснул огоньками белыми. - Скандал ведь будет, - произнёс со вздохом Семён, медленно поднимаясь с заскрипевшего дивана. - Не люблю я этого, - добавил он. – Криков опять не оберёшься... Двинулся к выходу из комнаты, шаркая подошвами. У самого порогна остановился, поражённый внезапно возникшей пугающей мыслью. - Слушай, круглый, а почему твои подельники дома до сих пор не прочесали? Почему только с воздуха ищут? Шар мелодично звякнул в ответ и напомнил: - Одна группа ищет, воздушная разведка. Не такая уж я и важная шишка... А потом добавил: - И вообще, ваш биологический вид считается слишком примитивным для контакта. Должно быть, флотское командование вообще не верит, что я могу прятаться у аборигенов. Вы же не будете искать дезертира в норе у бурундука? - Сами вы... бурундуки позорные! – воскликнул возмущённо Семён. И, вместо того чтобы спать, снова пошёл на крыльцо – курить для успокоения чувств. - Не переживай ты так, - успокоил его шар, стрельнув в спину синим лучом, - я ещё до рассвета в баню переберусь. Никакого беспокойства! «Домовой тебя задери!» мысленно посулил гостю Семён. 2. Серый многоугольник вынырнул из-за густого облака, завис на мгновение над крышей окольного дома, коротко свистнул, выбросил быстро истаявший в воздухе шлейф серебристо-розовых блёсток и, сделав кульбит с переворотом, снова нырнул в небесное своё убежище. Лёха подкрутил колёсико бинокля. Серые тени мелькали между частыми предгрозовыми облаками, но больше захватчики на глаза не показывались. «Летают тут, летают» по привычке проворчал Лёха. Впрочем, сегодня инопланетные вели себя на удивление тихо и спокойно: на крыши не пикировали, пересвисты и перезвоны в небе не устраивали, хороводы в небе не водили, не выписывали спирали и не уходили в зенит на пугающем деревенских баб ревущем форсаже. Вот только что-то выбросили... «Отраву, что ли?» с внезапно накатившей тревогой подумал Лёха. «Травят нас, что ли?» Потянул воздух ноздрями. В воздухе кружил запах свежескошенной травы и утренней сырости. «Хотя... зараза – она ведь и без запаха бывает». Отчего-то припомнилось ( в минуты тревоги память горазда на такие штуки), отец со слов прадеда рассказывал о том, что фосген (штука такая гадкая) падалицей пахнет, подгнившими яблоками. «А у меня, как нагрех, падалицы в саду хватает... поленился на варенье перебрать... Могу и не учуять!» Снова втянул порцию воздуха. Ничего подозрительного, разве только голову слегка закружило от свежести и дыхательного обилия. «А с другой стороны- куда нам деваться?» с досадой подумал Лёха и опустил бинокль. «Коли захотят отравить – по любому отравят. У них ведь яды пострашнее фосгена есть, если что... Вон какой купол соорудили – вертолёты к нам пробиться не могут. Энергетическое, ети его, поле! Даром, что невидимое...» От чувства бессилия онемели руки, так что едва не уронил он в дорожную пыль тяжёлый армейский бинокль, отцов подарок. - Ну что, Алексий-воин, насмотрелся? – с жалостливой иронией спросила его вышедшая на крыльцо жена. – Хватит у дороги стоять, а то пацаны по грунтовке между домами взялись на скутерах гонять. Зашибут ещё, не дай Бог! - Алексий - Божий человек, - сурово поправил её Леха. Вот это жалостливо-ироничный тон не переносил он совершенно. Лучше уж скандал какой, чем это вот... поглаживание по головке. - Воин – это который святой Георгий. Или там Феодор Стратилат. Алексий вот... Лёха вздохнул и побрёл к дому. У самых ступенек пробормотал, что скутеристы только по вечерам гоняют, а сейчас пора утренняя, так спят, поди, без задних ног... или что у них там растёт, у хулиганья этого... Галя посторонилась, пропуская мужа в дом. С прежней насмешкой, но уже без жалости, бросила в спину: - В бинокль дружка своего не рассмотрел, глазастый? Лёха замер. - Семён пожаловал? Быстро обмотал ремни вокруг бинокля, и, зайдя в дом, положил отцов подарок на полку придверного шкафа. - Давно ли? - Ещё не пожаловал, - несколько загадочно ответила супруга. – Ещё жалует... - Чего? – и Лёха удивлённо хлопнул глазами. Галка прыснула в ответ коротким смешком. - Конспиратор, вроде тебя. С парадного входа заходить не стал, со стороны курятника пробирается. Замер под лопухами, в засаде. Я уж занавеску отдёргивать не стала, чтоб не спугнуть, так посмотрела. Сидит, бедный, тебя дожидается. Вид помятый, должно быть, ночь не спал. Лёха, быстро глянув в сторону ведущей в сад двери, пробубнил умоляюще: - Ты, Галка, не дави на мужика-то. Его и так скоро травить начнут... а у него и без того проблемы... В доме чёрт засел, и не выводится... - Знаем, знаем, - в ответ понизив голос, сказала супруга. – Уж по всей деревне слух идёт. Бабы говорят, из-за него вся эта история и происходит. Не случайно, говорят, именно к нему пробрался... - Много твои бабы смыслят в инопланетных-то делах! – забыв об осторожности, сорвался на крик Лёха. Столь явный поклёп на друга он никак допустить не мог. Галока в ответ махнула рукой. - Иди, спокой его. Заодно и сам успокоишься. Странный народ мужики... раскисают иногда быстрее баб. Лёха уверенным командирским шагом двинулся к садовой двери. На вскоре перешёл на мягкую иноходь, едва в спину ему прилетело: «...у него куртка топорщится, с бутылкой пожаловал... если запах почую – в саду отсиживаться будешь, пока не выветрится...» Семён и в самом деле скрывался под высокими лопухами, полулёжа на развёрнутой картонке. - Здоров, Лёха... Приятель выразительно ткнул в сторону дома. - Напрасно старался, моя всё равно заметила. С собой чего прихватил? Семён чуть приоткрыл полу куртки. - Неприкосновенный запас, с прошлого года на рябине настаивал. Лёха хмыкнул скептически. - С утра накатывать? Как-то не по людски... Мы же ценные р