тношений! – восхитился инопланетный. – А у нас – шесть полов. Попробуй их вместе сведи! Семён присвистнул в крайнем удивлении. - Куда ж вам столько? И начал загибать пальцы. - Так, мужики... бабы... Ещё? - Гуниимы, эзмеримы, санкмеримы, летуримы, - нудным голосом перечислил шар. Семён разогнул пальцы. - Эти-то зачем? - Ну, у каждого в браке – своя работа, - пояснил инопланетный. – Хотя гуниимы, по моему, не очень-то и нужны. Собственно, они только для первой брачной ночи требуются. Семнё заёрзал беспокойно, затушил сигарету и глянул украдкой в коридор: не подслушивает ли Николай Семёнович. Того, по счастью, не было. - И чего они там вытворяют? - Занимаются триангуляцией депризонов, - пояснил шар тоном, каким говорят о самых простых и понятных вещах. – Хотя, на мой взгляд, мужики, бабы и эзмеримы и сами могли бы провести триангуляцию. А мне отвечают: «Обычай!» И шар вздохнул тяжело. - Да, - констатировал поражённый инопланетными обычаями Семён, - дела у вас там вторятся брачными ночами! - Да ничего, - повеселевшим голосом произнёс инопланетный гость. – Я ещё молодой, мне всего сто второй цикл пошё л по бортовому времени. Это для вас – как тридцатник стукнул. - Да пора бы уж, - авторитетно заметил Семён, - проблемы-то личные решать. - Вот только к кластеру меня уже не подключат, - грустно заметил шар. – Видимо, придётся на дальних окраинах подключения искать... там, где объявлений о розыске не читают. «Бедолага» подумал Семён. - Что-то твои сегодня не летают, - решил сменит тему Семён. И закурил по новой. - Да сегодня с вечера самая операция и начинается, - заметил шар. Семён беспокойно заёрзал. Где-то в коридоре охнула услышавшая последнюю фразу жена. - Может, нам в подпол от греха спрятаться? – предложил землянин. - Да вам-то чего бояться? – искренне изумился гость. 6. Да, это был трухлявый пень! Самый настоящий трухлявый пень. Этим утром он смотрел на мир не только тремя выщербленными глазами, над которыми во времена оны изрядно поработали дятлы, но и глазом четвёртым, который проделал в нём инопланетянин. И этот глаз – светился. А ещё пень хрипел, шипел и время от времени невнятно что-то бумкал. - Ретранслятор с Меанта передаёт, - пояснил инопланетный остолбеневшему Семёну. – И со вздохом добавил: - На Реосе станция мощнее, но и расстояние до него... по вашему счёту – сотни три световых лет. Немного, конечно, но это немного – для приёмника на капсуле. А на пенёк только Меант и ловится. Семён сделал вид, что всё понял, хотя ровным счётом не понял ничего. Хотя хрипящий и светящийся пенёк его, безусловно, заинтриговал. Подойдя поближе, землянин наклонился над чудом инопланетной и мысли – сразу отпрянул, ибо в уши ударил протяжный, тоскливый визг. - Хорошая песня, весёлая, - пояснил шар. – Это певица одна поёт… Если бы у него были глаза, то в этот миг инопланетный непременно мечтательно зажмурился. - На Реосе… Вообще-то она в метрополии в основном выступает, на планетах центрального кластера, в главной звёздной последовательности… Семён хмыкнул скептически. - Это песня, что ли? - Она самая, - подтвердил инопланетный. – Забавная такая… Про одного парня, с котором вечно всё не так. Ну, прямо про меня, в общем! Я ведь вечный аутсайдер. Когда-то был бортинженером… отказался участвовать в операции. Нужно было одну планету опорожнить, она по всем отчётам проходила как необитаемая. А я настоял на экспертизе. Микробиологи обнаружили примитивные формы жизни, откачку сырья заблокировали. Шар свистнул грустно. - Меня вот совет энергоконсулов кластера в эту спиральную дыру телепортировал, которую вы называете Млечный путь. А в этой глухомани у нас только одно приличное селение – на Реосе. Вот она там один раз выступала… певичка эта. Гастроли такие вот. Сам не знаю, как её в эти края занесло. Но я попал на её представление. Она такая была… По окружности шара пробежали синие огоньки. - …вся из блёсток. Кружащихся в воздухе блёсток. - Так это радио? – изумился Семён. – Ты из трухлявого пенька радио сделал? - Галактическое радио, - подтвердил шар. – Трухлявый пенёк, кстати, это самая подходящая основа для такого устройства. Самая подходящая из всего того, что есть в окрестностях… - Ну, ты даёшь! – и восхитился изобретательностью инопланетного, и возмутился его невероятной недогадливости Семён. – Да у меня в гараже железок и проводов – сколько хочешь! Тоже мне, инженер! Я бы тебе одних старых схем приволок бы… - Не пойдёт, - прервал его выступление шар. – Только пенёк, уж поверь опытному мастеру. Семён, подогнув ногу, присел на кочку у верещащего прибора. Минуты через полтора песня про парня, с которым вечно всё не так, закончилась. По крайней мере, на полминуты воцарилась тишина. Землянин и его гость терпеливо ждали. И вот приёмник снова ожил и забубнил монотонно, с точно выверенными расстановками. Бубнёж этот был настолько бездушный и бесчувственный, что Семён сразу догадался. - Сообщение какое? Шар пискнул в ответ. - Официальное, поди? - Угу, - пробормотал круглый. На душе у землянина стало тоскливо. Не к добру были эти «бу-ву-ву», не к добру… Молчание стало для него невыносимым. - Я ведь чего пришёл то… Семён посмотрел на шар искоса и как бы с некоторым намёком. - Мне ведь вызов пришёл на мобильный. Представляешь? Связь заработала, в обе стороны! Шар промолчал в ответ. - Со станции подкачки звонили. Газ пошёл… Представляешь, газ пошёл! Сегодня дежурную смену вызвали, а завтра – и мне добро пожаловать на работу. Чего это, а? Семён глянул на пришельца испытующе. - Да ничего удивительного, - ответил тот голосом устало-равнодушным. – Война закончилась, купол убран. - Как?! Семён вскочил. - И ты молчал? - Я официальное сообщение только что выслушал, при тебе, - невозмутимо продолжал круглый. – А что было до того, то были лишь мои догадки. Я догадывался, что сегодня всё завершится. Будет финальный удар… Но мало ли, вдруг ошибся… Собственно, по этой причине и монтаж приёмника ускорил. Нельзя было такую новость пропустить! Семён замер на мгновение, а потом рубанул воздух ладонью. - Так что же это? Завоевали нас что ли, черти инопланетные. Монотонный бубнёж снова сменился бодрым верещанием. - Да вы-то тут при чём? – на этот раз устало возмутился шар. – Что за планетарный эгоизм и самозацикленность! Война-то велась не против вас. Семён сдержанно откашлялся. - О как… И спросил осторожно: - А против кого тогда, позволь узнать? - Против бенгонов, - сообщил шар тоном, каким говорят о чём-то само собой разумеющемся. - Кто это? – изумился Семён. - Тоже земляне, - пояснил шар. Семён пару раз поймал ртом воздух и заявил решительно: - Ничего не понимаю! - Не удивительно, - заметил инопланетный. – Вы так мало знаете о вашей планете! Ваша цивилизация – слепая и глухая, с примитивным метаболизмом, но при этом с огромной самоуверенностью и поистине со вселенским эгоцентризмом. На вашей планете, дорогой мой землянин Семён, всего насчитывается восемь сосуществующих цивилизаций. Высшая из них – бенгоны. Они и пытались остановить продвижение моих соплеменников в Поясе Экспансии. Ваша же, человеческая, на цивилизационной лестнице – на предпоследней ступеньке. Примитивней вас только ленгрумы, они лишь недавно открыли паровые двигатели. Но ленгрумы прячутся в глубоких пещерах, в тех местах, где в обилии геотермальные воды. Вряд ли они когда-нибудь выйдут во внешнюю сферу… А вот бенгоны освоили космические полёты в те времена, когда вы, люди, едва только разожгли свои первые костры. Это единственные обитатели вашей планеты, с кем мы могли бы разговаривать на равных. - А мы – дикие, стало быть?! – возмутился Семён. - Не взыщи, - коротко и просто ответил шар. Семён развернулся и пошёл по тропинке к дому. На середине пути он остановился и, не поворачивая головы, крикнул: - А чего к ним не пошёл прятаться? К бенам этим? - Бенгонам, - поправил шар. – Но там-то меня сразу бы и нашли! Там же зона боевых действий была. Да и не смог бы я им в биоокуляры смотреть – больно славные они ребята. Я ведь сбежал не потому, что струсил. Не хотелось с таким славными ребятами воевать. - У дикарей, стало быть, отсиделся? – с горечью спросил Семён. - Не обижайся ты! – попытался успокоить его шар. – Вы тоже ребята славные. Добрые, хоть и дикие… - Да пошёл ты! – крикнул Семён в сердцах. И решительно зашагал к дому. 7. Жена встретила на крыльце. Вид её был тревожен. - Так у калитки кто-то стоит. Минут десять уже. Семён, повернувшись, вгляделся в ранний сумрак. У калитки и впрямь кто-то стоял. Грузный, рослый. Показалось даже (или не показалось?), что долетело даже тяжёлое, напряжённое сопение незнакомца. - Разберёмся… Семён решительным шагом двинулся к калитке. И даже сказанное вслед «звонки-то проходят… давай полицию вызовем?» не заставило его замедлить ход. «Полиция!» подумал он с раздражением. «Им и в хорошие времена не до нас было… Теперь и подавно». Стена кустов расступилась и показался на пятачке у забора, в шаге от входа на участок, всё более и более различимый силуэт. Который через три шага и вовсе обрёл чёткие формы и очертания. Неблизкий (через два дома) сосед, Михаил Никифорович, или по простому и по-соседски Никифорыч, выстаивал для какой-то надобности у границы участка, плечом прислонившись к забору и время от времени толкая кулаком калитку. - Никифорыч, ты что ли? Честно говоря, развивать диалог не хотелось. Сосед слыл грубияном, и характер у него был не из лёгких. Подрабатывал он частным извозом, вечно был занят и в