Внезапно, из под слоя пыли и обгоревших досок вырвался солнечный блик. Женщина заставила себя нагнуться, разглядев среди мусора и обломков уцелевшее зеркало, которое вопреки всем перипетиям было целым, не разбитым, не потрескавшимся. Подняв его с земли, вытерев рукавом кофты пыль, она затаила дыхание не в силах в него взглянуть.
Какое-то время она держала его в руках ни в силах пошевелиться. Наконец, она пересилила себя и взглянула в него.
Из зеркала, на неё смотрела женщина, с очень внимательным, до неприятности, проницательным взглядом. В первый момент Изида даже растерялась, как будто кто - то иной смотрел на нее, тайно, наблюдая со стороны. Присмотревшись, она начала узнавать саму себя, отмечая новые, непонятные ей черты в лице.
“Боже”, как я изменилась – пронеслось у неё в мозгу, вот и меня война отметила, оставила свой след. Нет, она не стала выглядеть хуже, отнюдь, но пройдя выпавшие испытания, она приобрела внутреннюю, глубинную красоту. Взгляд стал гораздо пронзительнее, твердым с некоторой даже поволокой. В черных назад волосах, явно проступила прядь “серебра”. Она стала другой и, смотрясь на себя в зеркало, узнавала и не узнавала себя. Смотря на своё отражение, она невольно задумалась, перед её глазами промелькнула вся ее непростая, но, в общем – то сложившаяся жизнь. Родилась она в небольшой, достаточно зажиточной по советским меркам, семье врачей. Замуж вышла в восемнадцать лет, за местного парня, родила троих детей, все мальчики.
В доме всегда имелся достаток, излишней роскоши не было. Муж работал инженером на нефтеперерабатывающем заводе, что находится в двадцати километрах от их поселения. Все было для нормальной жизни. Пришли другие времена. Власть сменилась, всё стало по-другому и прежде всего, изменились отношения между людьми.
Завод стал акционерным предприятием, решили его реконструировать, чтобы выпускать лучшего качества нефтяных продуктов. Новая власть оценила и заслуги ее мужа, он перешел работать в администрацию республики. Появились какие – то деньги, решили отправить детей обучаться в одну из зарубежных стран Востока. И вновь наступили иные времена, снова сменилась власть. Муж погиб при штурме правительственного здания. Наступили тяжелые времена, завод полностью был разрушен, появились ночные облавы, зачистки, поиски мятежников. Теперь вот и до их селения докатился этот вал войны и террора.
Одно утешает, что сыновья за рубежом.
В данный момент в их селении находились повстанцы, которые запасались провизией и отдыхали. Атака с вертолетов, явно продемонстрировала, что центральные власти хорошо знают, где они. Более того стало известно, что селение окружено центральными войсками, которые пока не предпринимают ни каких действий. По громкоговорителям сообщили, что всем мирным жителям надлежит выйти из поселка с белым флагом. Времени на раздумье дали сутки, повстанцы не возражали, чтобы мирное население вышло из селения. Одно было странно, что из местного населения никто даже не обсуждал данное предложение. По какому – то негласному сговору, все решили остаться и ни куда не уезжать, полагаясь на волю Всевышнего.
Возможно, люди устали за последние годы, настолько, что их уже не страшила сама смерть, а казалась как избавление от тех мучений, унижений, что выпало на их долю. Может они осознали для себя, что страх, бегство является большим грехом перед самим собой, Богом, чем смерть. В назначенное время никто не вышел на дорогу, никто. Не подняли ни белый флаг, ни рук своих.
Селение было обреченно.
Глубоко вздохнув, Изида вытерла платком лицо, как бы вытирая с него пыль, еще раз взглянула на себя в зеркало: “А выгляжу очень привлекательно” – промелькнула у нее мысль в голове. – “Господи о чем я думаю, нашла время и место. Прости Господи”.
Она положила аккуратно зеркало в корзину, предварительно, завернув его в платок. Идя по селению её почему – то не очень - то интересовали разрушения, она постоянно жадно искала другое, - человеческие лица, точнее глаза людей. Именно, после пережитого у нее появилась жажда, жажда на глаза людей, как – будто только они излучали жизненное тепло. Да именно эти простые человеческие взгляды больше всего ей были нужны сейчас. Увидев чьи – то глаза она смотрелась в них и упивалась от чистоты, житейской мудрости и теплоты.
Все было, как обычно, буднично, для военного времени. Кто – то хлопотал по своим житейским делам, кто-то оплакивал, кто - то хоронил близких родственников.