Еськов Кирилл
Дежавю
Кирилл Еськов
Дежавю
Чеченский укрепрайон в Аргунском ущелье, раздолбанный вдребезги-напополам: повсюду трупы бородачей в камуфляже, густо чадя, догорает зенитная установка "Шилка" с намалеванным на броне волком. По золотой россыпи автоматных гильз, втоптанных в серый от жирной копоти снег, очумело бродит замерзший до огуречно-пупырчатого состояния тинейджер в домашних тапочках и майке "Chicago Bulls" - заглядывает в кисло воняющие взрывчаткой провалы блиндажей, ощупывает быстро цепенеющими от мороза пальцами камни колодезной кладки: "Б-б-блин, да где ж тут выход на второй уровень?!"
Типа анекдот...
1
Ощущение вторичности происходящего было внезапным и необычайно сильным. Оно волною прокатило по речным заводям памяти, взбаламутив с заиленного, заросшего рдестами и роголистником дна причудливую мешанину погребенных там теней, отзвуков и запахов. Некоторое время все это кружилось в зеленоватой, цвета бутылочного стекла, водной толще, и казалось уже - вот-вот сложится в осмысленное воспоминание, но нет... Хоровод распался, и образы минувшего стали один за одним погружаться в глубину; дольше всего держался запах - он как бы отчаянно выгребал против течения ("Ну вспомни же меня, вспомни - это так важно!.."), однако настал и ему черед обессилено вернуться в придонную тину забвения. Теперь уж точно навсегда...
Наваждение накатило и ушло - как стремительно тает в пробудившемся мозгу яркий предутренний сон, как ускользает меж пальцев совсем уж было пойманное тобою решение шахматного этюда... В иное время он, пожалуй, и внимания не обратил бы на подобные шутки памяти; однако перед лицом Смерти люди (хоть бы даже и маги второго уровня посвящения!) частенько обнаруживают наклонность к какой-то по-детски наивной мистике: а вдруг это мне - именно мне, любимому - Высокие Боги посылают весточку, и надо лишь суметь верно ее прочесть? Вот потому-то явственное ощущение, что он видит эти зловещие руины не впервые, и оттого мог бы в грядущем бою извлечь из этого знания некую практическую пользу, уже некоторое время преследовало Айвена подобно соринке в глазу. Природу же это знание и впрямь могло иметь лишь божественную: вот уже три века как ни человек, ни альв, ни гном - никто из представителей разумных рас Срединных Земель - не ступал по мостовым покинутого города Сар-Саргон. Города, где со времен Войны Элементалей жило лишь причудливое эхо и безмолвное Изначальное Зло.
- Хэй! Что с тобой - carmatha-etha?
Альв Итурбэ, укрывшийся от оседающей с низкого неба мороси в соседней нише полуразрушенной храмовой стены, прервал свои боевые приготовления, и большие миндалевидные глазами его с зеленоватой радужкой и вертикальным кошачьим зрачком испытующе глядели на напарника. За три года, что они проработали в паре, Айвен выучился довольно сносно разбирать речь Старшего Народа - ясно понимая, впрочем, что ему доступен лишь один из множества смысловых слоев, сокрытых в этих мелодических созвучиях. Выражение "carmatha-etha" было Айвену незнакомо; улавливался лишь общий смысл его что-то вроде "несбывшейся памяти", однако тут опять начинался языковый барьер: язык Старшего Народа имеет одиннадцать форм прошедшего времени (что вполне естественно для существ, живущих, по людским меркам, практически вечно), и служебный довесок к слову "несбывшаяся" был взят из одной из этих, не употребляемых в обыденной речи, форм.
- Мне вдруг показалось, будто я когда-то уже видел все это... Как ты догадался?
- Никак, - пожал плечами альв. - Просто у меня было то же самое.
- И у альвов есть для этого особое слово?
- Да.
- И что у вас говорят про это самое... carmatha-etha?
- Ничего хорошего, - худое большеглазое лицо альва было до странности неподвижным. - Ладно, мы работаем, или как?
Айвен кивнул: что же, ждать, и вправду, больше нечего. Неторопливо снял плащ, чтобы тот не стеснял движений, оставшись в кожаной куртке; привычно крутанул меж растопыренных пальцев свой перехваченный за центр тяжести ясеневый посох. Посох себе как посох, и приемы боя им вроде те же самые, что приняты у странствующих монахов из Обители Небесных Зеркал - только вот при попытке перерубить эту деревяшку мечом незаговоренный клинок тут же растечется в блескучую ртутную лужицу, а изумление, испытанное таким рубакой, станет последней по счету эмоцией в его жизни... Итурбэ тем временем аккуратно убрал в деревянную шкатулку хрустальные флакончики с магическими настоями и теперь ждал, прикрыв веки и расслабившись, пока средство подействует. Одни из этих снадобий сообщают выпившему нечеловеческую силу и нечувствительность к боли, обращая его в берсерка, другие придают ему небывалую остроту чувств и ясность мысли, обычным образом достигаемую лишь в многодневной медитации; Итурбэ же, похоже, остановил свой выбор на "солнечном зайчике" - смеси, многократно ускоряющей реакцию и тем самым как бы "замедляющей" время, так что теперь уследить за движениями альва было для глаз обычного человека весьма непростой задачей. Черный вороненый меч свой (гномья работа; взят ими в прошлом году как трофей в Сартских горах у убитого Скорриконе, легендарного капитана имперских рейнджеров) он успел щедро протереть льняным маслом, освященным добрыми клириками Ковдорского Храма - оно убийственно для любой нежити (на противников-людей куда губительнее действует нанесенная на клинок огненосная нафта - однако если кто и ожидает их в подземельях Сар-Саргона, то навряд ли это окажутся обычные враги из плоти и крови).
Разрушенный храм, где им сейчас предстояло работать, был посвящен Лим-Крагме - богине Нежной Смерти, почитаемой по всем Срединным Землям. Позади расколотого неведомой силой алтаря из черного базальта, на котором когда-то жрецы расчленяли обсидиановыми ножами несчастных пленников (извращенцы: это ж надо было додуматься до такого - человеческие жертвоприношения Великой Утешительнице! Впрочем, это еще не самое страшное и отвратительное из того, что творилось в ПрОклятом Городе накануне Войны Элементалей...) угадывался в стремительно сгущающихся дождливых сумерках темный провал с ведущими вниз ступенями - вход в храмовые подземелья. Айвен коснулся пальцами тонкого налобного обруча из литого серебра, подождал, пока укрепленный над переносицей кристалл как следует разгорится, заливая все вокруг тусклым холодным светом, напоминающим об ущербной луне, - и лишь тогда по-кошачьи осторожными шагами двинулся по ступенькам вниз, в темноту обширной подземной галереи. Ловушек, вроде проваливающихся плит, пока не было, однако это обстоятельство скорее озадачивало, нежели радовало: все внимание сейчас - под ноги и на потолок; хорошо, хоть назад можно не отвлекаться - там Итурбэ, прикрывает ему спину, бесшумно следуя чуть левее и позади напарника.
"Идеальная пара" - как когда-то съязвил по их адресу сэр Габбот, начальник Тайной канцелярии принца Аретты: незаконный отпрыск царствующей фамилии альвов, обреченный на смерть ("для ясности" и "во избежание...") своими дальновидными соотечественниками, и "вечный студент", учившийся всему на свете - и медицине, и магии, и шахматам, и музыке со стихосложением, и даже ремеслу взломщика, но так и не пожелавший подписать пожизненный контракт ни с одной из гильдий. Итурбэ и в самом деле был из числа самых крутых бойцов, добывавших по градам и весям Срединных Земель золото с помощью стали; маг же в их боевом тандеме (сиречь сам Айвен) мог бы, честно говоря, быть и повыше классом - с той, правда, немаловажной оговоркою, что чародеи более высоких степеней посвящения редко бывают склонны выполнять секретные миссии для князей земных... Как бы то ни было, главное в работе боевой единицы "боец-маг" - это не качество каждой из ее составляющих, а точность их взаимодействия; а уж по этой части у Айвена с Итурбэ был полный порядок - иначе черта с два они сумели бы дожить до нынешней своей, совершенно уже сумасшедшей, миссии: добыть в подземельях Сар-Саргона легендарную книгу Руджейро, опередив охотящихся за нею некромантов из Багровой Лиги.