Кто бы мог подумать, что позади его поджидает коварный бордюр?
В отскоке он зацепился пятками, и снесенный массивным телом пса, упал спиной.
Удар.
Сбитое дыхание.
Муть.
Перед лицом его щелкали мощные челюсти, и намерения их не были добрыми: перекусить все, до чего смогут дотянуться.
Он попытался навести резкость и захватить шею зверюги, пес вывернулся и намордник слетел с оскаленной морды. Зубы клацнули рядом с лицом, Саня с трудом отбил и понял, что следующей целью будет его кадык.
— Как коротка жизнь, — удивился он, увидел приближающуюся раскрытую пасть и постарался оттолкнуть ее и в этот раз. Оттолкнул, но не совсем удачно: пальцы попали в пасть, челюсти сомкнулись, фаланги хрустнули.
Вспышка боли, капающая на лицо кровь, резкая слабость и ожидание полного пи.
В этот момент произошло нечто.
Планета сошла с орбиты, или второе пришествие случилось и повергло в вечный огонь всех диаволов, включая черного демона. Но пес слетел с поверженного тела, и горло осталась нетронутым.
Жизнь продолжалась, но взяла новый поворот.
Саня покачиваясь поднялся, стряхнув пыль и удивление оглянулся: ни подростков, ни пса в парке не было. Исчезли, будто не было их никогда. Только текущая с руки кровь, да помятые ребра не позволяли думать, что он опять попал в плен видений. Он попытался навести резкость, но земля ходила под ногами и перед глазами плыло.
Он вытер лицо, все размазал и стал похож на вампира. Хотел было направиться домой, но один из пальцев державшийся только на коже возражал.
Его мутило.
Набрал скорую, сумбурно объяснился, и, пока ждал ее, традиционно задерживающуюся, с некоторым изумлением рассматривал белую кость торчащую из пальца.
— Еще немного, еще чуть-чуть, и настал бы мне банзай. Сплошная мистика, а не реальность, — ему опять стало не по себе и он взглянул под ноги.
Там растекалась темная лужица.
Его крови.
— Какая-то чертовщина… — Сегодняшнее происшествие ломает основные законы бытия и моего представления о нем. Как я мог видеть то, что еще не произошло? Это совершенно невозможно. Кому я нужен, чтобы обо мне кто-то беспокоился? Если только… не я сам посылал себе предупреждения из будущего… Но я же не могу быть в двух временах одновременно? Или, я есть там, и знаю, что должно случиться со мной здесь? И пытаюсь этого избежать? Бред, — остановил он разгул фантазии. — Все-таки, Текилу или другой антистресс надо взять. После полного стакана все собаки гарантированно исчезают. Одно точно — я никогда не буду прежним. Я запомню этот день надолго, и буду гадать, кто предупредил меня о том, что еще не произошло, но вот-вот случится? Достаточно, я надумался сегодня на полжизни вперед. Нужно осознать, перепить и переспать, — он определился в дальнейших действиях и снова ошибся.
Скорая.
— Есть полис?
— Нет.
— Грустно.
Поиск больницы.
Отказ.
Хмурый от вечного недосыпа и смешной зарплаты водитель.
Пробки. Мигалки. Сирены.
Следующая клиника.
— Нет мест.
Пробки. Мигалки.
Злые парамедики.
Их можно понять.
Другая больничка.
Гулкие коридоры, угрюмые физиономии.
Кого-то привозят. Увозят.
Бледные лица ходят бесцельно.
Хирург с массивной золотой цепью и фамилией заканчивающейся на ян.
— Есть шанс пришить обратно, будет стоить тысячу вечнозеленых.
— Тысячи нет, есть четыреста.
— За четыреста только отрезать можем.
— Больше нет, режьте.
Проклятая дилемма: Пришить нельзя отрезать. Запятые существенно меняет самооценку.
Хирург скривился, вставил железку в кость, но все-таки пришил, и недовольно пробурчал:
— Вам надо пройти амбулаторное лечение, укольчики и все такое. За финансы не беспокойтесь, все оплачено, я сестричку в Египет скоро повезу, она нам все сделает по высшему сорту. Идите, вас проводят.
Цепь толщиной в мизинец и «нам» смущали.
Сестренка мило намекнула на обстоятельства и обозначила надежды на сотрудничество.
Александр сообщил, что все гранты выделены хирургу с фамилией на ян, тот обещал компенсировать работу сотрудников и, даже, пригласить кое-кого в Египет.
Мадам выразила полное понимание, попросила прилечь и раздеться.
Обещающее начало.
Опытной рукой нежно прощупала попу, и, с улыбкой Джаконды, вжарила укол.
Метко.
Ей бы снайпером, а не в больницу.
С тех пор я ненавижу Леонардо да Винчи в частности, и живопись целиком.
Медперсонал можно понять: кто же за так на чужие попы пялиться будет? Кроме того, Ауди денег требует, да и айфон не мешало бы обновить. А отказ — это оскорбление ее семьи. Когда она не получила свое, в ней взыграла обиженка и вендетта.