– Сказала, что слишком больно на неё смотреть.
Тимур кивал в такт словам Власа, но словно не слушал.
– Думаешь, что она ждет от жизни мужика в правильных трусах? Серьезно, так думаешь? Ты вообще, хоть раз в жизни позволял себе ошибаться? А другим? Тем, кто рядом с тобой, всегда ли ты давал шанс на ошибку? Думаешь, статус «бескомпромиссный» красит тебя и возносит до небес?
– Хочешь сказать, что я скучный?
– Нет. Но ты какого-то хрена решил им казаться. Как бы сказал Станиславский… Не верю!
– По-твоему, я педант?
– Аккуратист, скорее.
– Звучит как Тим – ты зануда.
– Ты не зануда. Но ты трус. Можешь меня ударить, если я не прав, но я прав.
– Где она сейчас?
– После переезда? В мастерской залипает безвылазно. Не выманишь её. Ни хлеба, ни зрелищ не надо. Торопится, творит. Спешит, словно собралась в кругосветку.
– Встретишь Лизу с тренировки, если я задержусь завтра? – Тимур резко поднялся на ноги, словно боялся передумать и направился к двери.
– Завтра?! – Влас закашлялся от неожиданности.
– У меня амбициозные планы! – отозвался Тимур, отчего-то весело улыбаясь во весь рот.
– Это я понял!
– И да, Влас. Ты прав. Судьба действительно существует! Теперь я это точно знаю!
Глава 81. Бывшие друзья.
«Худшие враги – из бывших друзей; бьют по твоим слабостям, им одним ведомым, по наиболее уязвимому месту.» Бальтасар Грасиан
Автомобиль Тимура подъехал к знакомому двухэтажному строению с заблаговременно приглушенными фарами, чтобы не быть замеченным раньше, чем Вермутов решится зайти внутрь. В огромных панорамных окнах виднелся свет, со второго этажа доносилась музыка.
Магнитофон беспрестанно гонял один и тот же заезженный диск LinkinPark. Те альбомы, когда их творчество представляло из себя помесь нечеловеческих хрипений, резку по металлу и хитового бита. Без конца. На постоянном «репите».
Зазвонил телефон, и на экране высветилось ненавистное Тимуру имя.
– Объясни мне, куда ты пропал? – спросил он без приветствий. – Мы договаривались кое о чем.
– У меня со здоровьем не всё стабильно… – на другом конце провода посыпался нескончаемый поток оправданий.
– У тебя не всё стабильно только с обещаниями, отец, – сказал Тимур и положил трубку, не став слушать его объяснений.
– Дай, угадаю. Карлыч звонил? – на сиденье рядом с водителем бесцеремонно плюхнулся Мирон.
– Тебя не хватало, – процедил Тимур сквозь зубы.
– Чего ты приперся сюда, Мурыч?
– У меня к тебе тот же вопрос, – мужчина сжал руками руль, так сильно, что тот захрустел под его ладонями.
– Пришло время пообщаться. Как думаешь?
– Думаю, что красочных картинок твоего авторства было вполне достаточно для нашего с тобой общения.
– Мурыч, ты знаешь, почему я это сделал. И знаешь, что, когда я добиваюсь своего – все средства хороши. Но не надо сейчас мне лечить, что только я здесь ублюдок. С Мариной бы у тебя один хрен ничего не сложилось…
– Поэтому ты решил, что не сложится и с Макс?
– Лиана ни при чём в нашей с тобой истории. У нас с ней есть прошлое, которое тебя не касается.
– Без настоящего, прошлому грош цена.
– Грош цена? Знаешь, ты прав. Как раз так я думаю о нашей с тобой дружбе. Сейчас мы никто друг другу. Значит то, что связывало нас в прошлом, просто дерьмо и не стоит ни единой копейки. – Мирон приоткрыл окно, достал сигарету и закурил. – Какой у нас план? Будем драться? Играть в «цу-е-фа»[1], камень-ножницы-бумага?
– Я не буду с тобой играть. Иначе потом, много лет спустя, ты будешь вспоминать об этом и сомневаться, что было бы, если бы выпала другая комбинация, и зайди ты в здание раньше меня. – Тимур откинулся на сиденье и постарался расслабиться.
– Высокомерие и самодовольство. Какое очаровательное сочетание! Ты ли это, Мурыч?
– Ты сейчас себя описал?
– Боже. Ты был моим кумиром, – Мирон вглядывался в лицо бывшего друга. – Мне всегда казалось, что я был лучшим только, когда тебя не было рядом. Я всегда старался быть круче, иметь больше девчонок, ближе общаться с твоим отцом. А сейчас я сижу с тобой в машине и какого-то хрена обсуждаю мою женщину.
– Если ты так уверен, что она твоя, тогда чего ты дергаешься, Рон? Ты должен быть спокоен. Каким бы неотразимым я ни был, она выберет тебя.
– Разводишь меня, Мурыч? Думаешь, я куплюсь на это?
– Даже не думаю, – ядовито ухмыльнулся Тимур.
– Лиана создана для огня. Ты не сможешь ее зажечь. Она будет счастлива, только, когда снова будет со мной.
– Она была бы счастлива и раньше. Просто в свое время, повстречав не тебя, Рон. Не думал об этом? Так подумай. Подумай, о том, что однажды замерзая, она захочет тепла. А у тебя его попросту нет. Подумай о том, что рядом с тобой её держит страх, а не любовь. Просто представь, что такое жить в постоянном ужасе, думая, что самое худшее в твоей жизни может повторяться регулярно. Представил?