– Что ты хочешь мне сказать? – его внезапное признание настолько сбило ее с толку, что она уже не понимала, стоит ли спрашивать что-то еще или, возможно, ответ требуется от нее.
– Хочу сказать, что если в твоём сердце история ещё жива, также как и в моём, мы можем и должны к ней вернуться, – обхватив двумя пальцами ее подбородок, он поднял ее голову. – Хочу попробовать, пусть даже не получится. Пусть не срастется. Я не хочу жалеть, что не сделал чего-то, о чем буду жалеть. Не хочу жить в глухой ярости, зажмурившись от всего.
– Ты будешь смотреть на меня и вспоминать эти дурацкие фото, – в голове промелькнули картины произошедшего.
– Сделаем новые. Хочешь, прямо сейчас? Как насчет селфи?
– Я не делаю селфи.
– Ну, хочешь, будем теперь только рисовать фотографии?
– Лицо моё красками замажем?
– Складно придумала, – он улыбнулся, взял ее лицо в ладони, наклонился и оставил на губах легкий, едва ощутимый поцелуй.
– Складно? Как нелепо говорить так, когда речь идет о всей дальнейшей жизни! – от его прикосновений и родного взгляда, демоны нежно урчали в ее груди.
– Я не хочу отказываться от тебя, Макс. Я не буду этого делать. Можешь сопротивляться. А можешь попробовать вместе со мной, – кончик его пальца скользнул по ее щеке, опустился ниже, скинув с ее плеча футболку. Боясь дышать, Максимилиана наблюдала, как его рука продолжила движение и остановилась у ее татуировки, неспешно повторяя четкий контур изящного рисунка.
– Вермут, – прошептала она, бессознательно облизнув пересохшие губы.
– Я догадался, – Тимур улыбнулся и опустил голову. Их лица почти коснулись друг друга.
– Я должна кое-что тебе рассказать. Это важно, – сердце девушки отчаянно стучало. Максим упиралась ладонями в его плечи, пытаясь сохранить хоть какое-то расстояние между ними. Ей тяжело было дышать, тело уже начинало реагировать на его близость. Опасную близость.
– Чуть позже, мы обязательно поговорим, – его губы скользнули по ее губам. Мимолетный поцелуй разжег тлевший в ней уголек и оставил острое неудовлетворение.
– Тимууур, – Максим поднесла пальцы к губам, сохранившим его вкус. Она жаждала большего и не смогла подавить вздох, больше напоминающий мурлыканье.
– Обожаю, когда ты зовешь меня по имени, – он собрал в кулак мягкую ткань и стянул с нее футболку.
– Я помню, – она протянула руку к его лицу, скользнула по шее, приближаясь к чернилам под кожей, что сама когда-то оставила. Она коснулась кожи всего на мгновение, но жар под ней разбежался по всему его телу. Как взрыв. Настолько резкий и приятный, что хотелось проживать его вновь и вновь.
– Ласточка моя… – Тимур уткнулся подбородком в ее щеку. Мягко притянул за затылок к себе. – Хочу медленно, – продолжал шептать он сквозь поцелуй, прикусывая ее нижнюю губу. – Хочу заниматься любовью. Хочу смотреть тебе в глаза, – он остановился на мгновение, ловя её полупьяный взгляд. Словно в её глазах было что-то большее, чем страсть и желание. Словно в них была сама жизнь. Пламя жизни, пепельно-серого цвета. И это пламя – чистый мать его секс. Нет в женщине ничего такого, чем бы она могла удивить больше. Глаза не врут. Глаза не стареют. Глаза хотят. Они любят, прощают, радуются, грустят. Но в этот раз, грустить он им не дал. В этот раз они отражали стеснение девочки, желание девушки, женскую похоть. Такой коктейль три в одном…и ему сорвало башню.
Максимилиана потянула за край его рубашки, но он поймал ее запястья.
– Ты куда-то спешишь?
– Нет, – солгала она, однако легкая дрожь в ее голосе раскрыла истину.