– Давай порисуем, – толкнув на пол чистый холст, что стоял у стены, Тимур налетел на ее губы с поцелуем. Таким глубоким и бешеным, что она напрочь забыла собственное имя. Таким тягучим и нежным, что подкашивались ноги. Её поцелуй он смаковал. Как самый желанный сочный фрукт в жару. Как ребенок первую конфету. Как мальчишка, впервые влюбившийся в соседку по парте.
Он подхватил её под бёдра, дав обнять себя ногами, и медленно целовал снизу вверх. Мгновение и он перешел с губ на её шею. Вжимая её в себя. Вдыхая её аромат. Задыхаясь в нём, но не от парфюма, а скорее от животного желания. Его ладони скользили по ее телу, увлекая прочь от мыслей.
Предвкушение стало почти невыносимым. Горячие искры желания обжигали изнутри. Всё смешалось. Запах краски. Запах тел. Запах желания.
– Тимур, – в отчаянном стоне Максим не узнала собственный голос.
Она просто тонула в этом мужчине. Его ладони на её лице. Его пальцы на её губах. Его слова, заставившие сердце биться сильнее. Она хотела всего этого. Хотела его.
Он опустил ее на холст и нежно выдохнул:
– Смотри на меня, Максим. Я хочу видеть твои глаза, – он прижался лбом к её лбу и провел пальцем по её горлу, улавливая биение пульса. Ее рот приоткрылся, а грудь возбужденно поднималась и опускалась под его рукой.
Тимур наклонился, обнял её за талию и приподнял. Провел ладонью по её затылку и завладел её губами снова.
Максимилиана обвила ногами его талию. Зажатый между её бёдер, Тимур прижал ее к себе и застонал. Низ живота сдавило и по телу разлились приятные вибрации. Она хотела этого, хотела ощутить этого мужчину в себе. Жаждала почувствовать, как соприкасается их кожа. Ещё ни один мужчина не заставлял её чувствовать себя такой целостной, собранной, сильной и до отчаяния дикой.
Тёплые волны устремились вниз. Максим выгнулась, притягивая его ближе к себе. Он ласкал её, и она сходила с ума от возбуждения. Терпеть стало невыносимо, каждая новая ласка отзывалась сладкой истомой в теле, практически доводя сплетение нервов до боли.
Опершись на локоть, Тимур приподнял ее бедра и вошел в нее так глубоко, что у Максим перехватило дыхание. Сердце пропустило несколько бешенных ударов и через секунду щеки девушки обожгло слезами. Это было больше, чем страсть, это было больше, чем доверие. Будто женщина, которой она должна была быть, наконец-то исцелилась.
– Хочу рисовать только тебя, – пальцы Максимилианы нырнули в его волосы. Ей хотелось видеть его лицо.
– Рисуй не меня, а только со мной.
«Ветрова. Даст бог, однажды я смогу приручить этот ветер», – улыбнулся Тимур собственным мыслям.
Глава 83. Чистый лист
Чистый лист – один из самых сложных этапов в любых переменах. Когда оплакал все дорогое и важное, которое закончилось. Когда избавился от лишнего, пустого, второстепенного. Когда оказался в огромном расхламленном пустом пространстве своей жизни, где глазу не за что зацепиться, где пока неясно куда и зачем двигаться и что собственно делать.
Пытаясь заполнить свою коллекцию из пустых листов, Максимилиана как истинный художник, всегда стремилась наполнить жизнь смыслами. Но каждый раз страницы занимала бессмысленная борьба за любовь, внимание и спокойствие. Каждый раз, пытаясь начать жизнь с чистого листа, она забывала о том, что хранила запасные страницы за пазухой. Они пропитались ее болью и опытом, сохранили в изгибах пролитые слезы отчаяния, иссохли там, где она хотела их поджечь.
Но один день всё изменил. День, когда испытала истинный страх всё потерять.
День, когда она переосмыслила многое. Поняла, как среди беспорядка найти простоту, среди раздора – гармонию, в трудности – возможность, в ежедневном – важное.
День, когда она перестала всё усложнять, называя чудом только то, чему не свойственно обычное. День, когда поняла, что обычного не бывает.
Воспоминания о прошедшей ночи флешбэками рассыпались по комнате.
Остановившись в проеме дверей, Максимилиана смотрела на Тимура. Он едва умещался на неудобной кушетке, растянувшись на животе, раскинув руки и подогнув ноги. Его бедра, руки и спину украшали мазки краски и отпечатки ладоней Максимилианы. Острое желание коснуться каждого штриха, что она оставила этой ночью, заставило ее приблизиться и присесть рядом с ним.
Максимилиана перевела взгляд на холст, что лежал на полу.
От жарких воспоминаний во рту пересохло, лицо бросило в жар. Сосчитать сколько раз они рисовали на нем этой ночью, не представлялось возможным. Тимур занял всё пространство в её мыслях и сердце, точно также как они заполнили абстракциями и следами их тел чистый холст. Шедевр, что стал свидетелем их нового начала.