Он улыбнулся мрачной улыбкой и кивнул.
– Но семья-то у тебя есть, – Мирон подался чуть вперед и, понизив голос до шепота, произнес: – Одна истеричка и долбаный рыцарь.
– Что с тобой, Мирон? – ей невыносимо было думать, что он страдал. Такого бы она не пожелала никому, но Мирон… Он несмотря ни на что был огромной частью ее жизни. Да, он чаще просто выводил ее из равновесия. Да, пугал и волновал одновременно. Но он был частью её самой.
– Никогда не подумал бы, что эти двое и есть твоя семья, – у него так сжалось горло, что он едва смог произнести эти слова. – Раньше бы не подумал. Но не сейчас.
– Что изменилось? – разум Максим лихорадочно метался, пытаясь отследить странную перемену в его поведении, но не находил ответа.
– Они всегда рядом. Что бы ни случилось. Они до тошноты идеальные.
– Это не так, – при взгляде на него ее пронзила необъяснимая тоска, но она не стала зацикливаться на ней. – Кэти матерится, Влас иногда храпит. Они могут пускать шептунов в общественных местах и дико ржать, что не спалились. А еще! Еще они поют мне песни, когда у меня случается дерьмовый день.
– Говорю же, – Мирон подставил два пальца к губам, сделав вид, что его тошнит. – Отвратительно и-д-е-а-л-ь-н-ы-е. – он пытался шутить. Выходило неуклюже, отчасти немного удручающе, потому что весь эффект от его шуток перекрывало его мертвенно белое лицо. – Жаль, что я не узнал их как ты того хотела когда-то… – выдохнул мужчина. – Так какую говоришь, они поют песню?
– Ты меня не проведешь, – Максим подозрительно сощурилась. – Я ничего не говорила по поводу названия песни, – тревога в ее глазах не убыла, но к ней определенно вернулась радость.
– Скажи или я сам угадаю…
– Ты будешь смеяться, – она подарила ему самую лучезарную улыбку из тех, которые еще могла изобразить на лице.
– Буду, – он приподнял один уголок рта в кривой улыбке, которая отозвалась болью в каждой клеточке ее тела. Она хотела ответить категорическим отказом, но увидев смех в его черных глазах, передумала. Впрочем, дело было не только в его смеющемся взгляде, но и в том, что он был безумно обаятелен. Как и всегда. Даже, когда мука читалась на его лице.
– Знаешь ли ты, – Максимилиана подмигнула ему и продолжила уже на высоких нотах: – Вдоль ночных дорог…
– У меня никогда не было таких друзей… – Мирон осекся на последнем слове. – Почти никогда, – он взял ее под подбородок, приподнимая лицо, чтобы видеть ее глаза. – Но у меня была ты.
– Была, – от его неожиданного касания Максимилиана вновь напряглась.
– Я этого не ценил. Если бы я мог…
– Мы с тобой, к сожалению, давно разрушили что-то прочное, – Максимилиана с усилием сглотнула, чтобы восстановить дыхание. Но ничего не вышло.
– Что мне сделать? Что угодно. Говори, я сделаю.
Она горько вздохнула.
– Иди сюда, – она похлопала по постели, приглашая его к себе.
– Мы займёмся любовью?
– Конечно. И я воткну катетер тебе в задницу. Столько лет об этом мечтала.
– Так и знал, что моя жопа всё же пострадает, – неестественный смех оглушил больничную палату. Мирон медленно приблизился к ее постели и лег рядом, разместившись так, чтобы он мог видеть ее лицо.
– Тебе страшно? – спросил он первое, что пришло в голову.
– Когда в моей голове появилась эта хрень, – начала Лиана, выдавливая из себя слова, только сейчас осознав, что все это время с силой сжимала зубы. – Точнее ее рассадник... Мне стали сниться необычные сны. Некоторые я рисовала, некоторые успевала забыть до того, как возьмусь за кисть. За последние три месяца я была очень продуктивна. Я захотела создать что-то поистине волшебное. Хотела изменить не только свою жизнь, но и чью-то. Стать кому-то тем светом, которого сама была лишена долгое время. Но у меня были корыстные цели. И иногда я думаю, что это расплата за мое поведение… – внезапно она замолчала. – Я надеялась, что если я сделаю это, то он вернется. – Мирон слушал, не двигаясь, не перебивая, продолжая нежно обнимать Лиану, будто боялся отпустить, будто боялся, что это в последний раз.
– Я должен сейчас говорить что-то воодушевляющее и прекрасное. Но я не харизматичный коуч. Я всего лишь необузданный герой-любовник… Мы все ошибаемся, Лиана, – все мысли, которые он старательно гнал от себя последние пару часов, навалились разом. – Дай мне еще чуть-чуть времени. Я понимаю, что мне нужно уйти. Обещаю, я больше не буду мешать, – каждое слово бесследно утопало в его едва слышном шепоте, словно его душой безраздельно завладело только одно чувство. Чувство обреченности. Чувство приближающегося конца. – Даже, если напьюсь. Даже, если я останусь единственным мужчиной на Земле. Обещаю… Только дай мне еще пару минут вот так тебя обнимать. Не прогоняй. Пожалуйста, Лиана. Умоляю. Пожалуйста…– голос Мирона охрип от слез и стал еще тише. Голова кружилась, словно он только что сошел с карусели. – Бывает так, что слова созвучны, похожи друг на друга. Однако значение этих слов совсем разное и у них совсем разные корни. Так и я с Мурычем. Между нами двумя, при всём нашем некотором созвучии – дистанция огромного размера. – Мирон приблизил свое лицо к ее. – Ты слишком красива и невинна, чтобы быть с кем-то вроде меня. Я лучшее, что случилось с тобой, но худшее, что может случиться вновь, – он очертил большим пальцем контур ее губ, коснулся щеки. – Я никогда не хотел отношений, я не верю в них. Я верю только в секс, – его рука протяжно заскользила к разрезу на ее больничной сорочке, а самодовольная ухмылка ясно говорила о том, что Мирон отлично понимал, какой эффект производил на нее и наслаждался этим.