– Что все, не понимаю?
– Счастье, Александр Александрович.
– А как же оно должно приходить?
– Неторопливо. Капля по капле. Понемножку. Так, чтобы на всю жизнь хватило. А иначе… Иначе вспыхнет как спичка: ни света, ни привета. Счастье не любит спешки, – Тимур обхватил голову ладонями. – Я только сейчас понял, что моменты, которые причиняли мне боль, всегда возвращали мне счастья в двойном размере.
– Такая, значит, ваша счастливая формула?
– Я бы сказал теорема, – он улыбнулся.
– Как я понял, вы замышляете что-то грандиозное, Тимур?
– Сотворю для нее ее собственную сказку. Как путеводный клубок приведу ее к ней самой.
– Что-то волшебное?
– Я стану ее дежавю…
– Уже придумали с чего начать?
Тимур отрицательно покачал головой.
– Я всего лишь фотограф. По иронии, я стал им, чтобы сохранять моменты. Память о людях, которых мы больше никогда не сможем обнять или увидеть. Хотелось научиться замораживать мгновения, когда люди счастливы, когда им было неловко и трепетно, искренне и прекрасно.
– Знаете что, фотограф? Я вам помогу. Не знаю, поможет ли это… – в его глазах просиял неукротимый энтузиазм. – Я хочу, чтобы вы фотографировали праздник в детском отделении. Я пробью для вас допуск, – врач выпрямился и подался вперед. – Если вы такой же хороший профессионал, как и человек, которым вы уже являетесь, то думаю, лучше вас этого никто не сделает. Да, это не забавный аттракцион. Это отделение детской нейрохирургии. Там мало веселого, и такие праздники единственное, что мы можем сделать, чтобы скрасить будни таких детей. Я очень надеюсь, что вам удастся уловить мимолетные счастливые моменты и поставить их на паузу, – Александр Александрович горько вздохнул. – Я нейрохирург. Профессия такова, что очень часто сталкиваешься со смертью. И чем чаще сталкиваешься, тем больше это становится частью жизни.
– Я… – глаза Тимура просияли впервые за долгое время. – Я должен благодарить вас. Спасибо, вам. Спасибо за эту возможность, – он протянул ему руку для рукопожатия. – Единственное, о чем я хочу вас попросить, Александр Александрович…
– О чем же?
– Не говорите никому, пожалуйста, о чем мы с вами говорили. Если все поучится, то все и так станут свидетелями нашего счастья. А если нет, то…
– Мне кажется, все получится, Тимур. И давайте с этого момента на «ты».
***
– Максим, мне нужна ваша помощь, – не тратя время на приветствия и переходы, врач решительно толкнул дверь и вошел в палату.
– Что случилось, Александр Александрович?
– У нас первом отделении, ну то есть в детской нейрохирургии небольшой праздник… Не пришел тот, кто может нарисовать детям грим! Я помню, ваши друзья говорили, что вы – художница.
– Но, Александр Александрович, я даже не помню, как я это делала…
– Вот и повод вспомнить. Аквагрим я заказал через онлайн доставку, они привезут его в течение часа.
– Но…
– Вы очень меня выручите, Максим. И вам полезно пройтись и размяться…
– Убедили, будет у вас художник, – одобрительно кивнула девушка и улыбнулась.
Спустя час Максимилиана сидела на стуле, окруженная толпой ребятишек, и, пользуясь видеороликами из интернета, вырисовывала на их личиках героев, которых заказывала ребятня.
Тимур стоял в стороне, опершись на стену и наблюдая за ней, занятой своими мыслями и не замечающей его пристального взгляда. Он пытался уловить любой намек на ее улыбку, чтобы запечатлеть ее для себя на фотографии, но ничего не выходило. Ему хотелось подойти и рассмешить ее, защекотать, укутать в объятия, чтобы вернуть блеск ее глазам, а может быть даже вернуть им жизнь.
– Вы отлично рисуете, – сказал он вместо приветствия, поймав ее в объектив. Максимилиана обернулась на голос и замерла. Последовал характерный щелчок затвора.
– Пытаюсь вспомнить… – сердце вдруг бешено замолотило в груди. Максимилиана не могла отвести взгляда от незнакомца: так понравилась его улыбка и бездонные голубые глаза, черты лица, что хотелось запомнить и запечатлеть в памяти.
– Пытаетесь вспомнить?
Максимилиана не понимала, что с ней происходит. Она словно потеряла дар речи, когда увидела его. Растерялась, охрипла, ничего не слышала и забыла, как дышать. Все одновременно.
– Долго рассказывать…. – она все еще пыталась восстановить дыхание. – Если кратко, то после операции на мозге, я забыла, кто я такая…
– Печально, – Тимур сочувственно вздохнул и, словно прочитав ее мысли, добавил: – Я видел в каком-то фильме, что у девушки, которая лепила скульптуры, случилось что-то подобное. И вы знаете, она попробовала лепить снова. Не сразу… но у нее все получилось. Что-то о том, что руки помнили такое, чего не мог вспомнить ее разум…