Потянув за ручку двери со вставкой из матового стекла, украшенного черно-коричневой лилией, она оказалась в нужной комнате с душевой кабиной, ванной и раковиной. Со всеми необходимыми приборами, но без единого намека на присутствие в доме хоть какой-то живой души. Не было ни паст, ни щеток, ни шампуней. Отсутствовал даже захудалый кусочек мыла. Ничего, что могло приоткрыть завесу тайны над загадочным Вермутом.
Максимилиана уставилась в зеркало, оценив масштабы похмельного бедствия после лихой партии в пьяные шахматы с сильным противником.
Кудрявые локоны напоминали непокорные пружинки, которые капризничали, не желали укладываться в хвост и тем более не собирались слушаться свою хозяйку. Водостойкая синяя тушь скаталась в мелкие шарики под ресницами, сделав ее похожей на сказочную Мальвину из сказки, которую заколдовал и посадил в заточение злой волшебник.
В дверь решительно постучали, и Максимилиану передернуло от неожиданности.
– Максим? – послышался голос Тимура за дверью. – Ты здесь?
– Да, – неуверенно ответила она, с опаской поглядывая на дверную ручку.
«Что, если он войдет. Блин, кажется, я хочу, чтобы он вошел… Или у меня бред. Или так на меня действует алкоголь. Завязываю пить с сегодняшнего дня… Блять. Надо было со вчерашнего...»
– Максим? Все в порядке? – забеспокоился Тимур, смутившись зависшей в разговоре паузы. – Я купил мыломоющие… принес вещи, полотенце… и все, что может понадобиться. Оставлю под дверью. Хорошо?
– Да, – только и смогла выдавить из себя Максимилиана, сглотнув комок невыносимо острого желания, перехватившего дыхание и медленно сползающего к низу живота.
– Я думал в «да» и «нет» мы начнем играть чуть позже, – иронизировал Тимур из-за двери. – Я жду тебя на кухне. Придешь?
– Да, – словно эхо повторила она, не сводя глаз с закрытой двери.
– Ты точно в порядке, Максим? Ты пугаешь меня своими односложными ответами. Если не начнешь говорить по-человечески, я сломаю к чертям эту дверь, вытащу тебя оттуда и буду спасать искусственным дыханием.
– Не надейся, Тимур, – молниеносно выпалила она. – Я пока еще в сознании.
– Мой злобный ежик вернулся, – ухмыльнулся Тимур. – Но если ты передумаешь…
– Иди, готовь завтрак, – прервала его Максимилиана, мысленно прикидывая, насколько глубоко ее задело употребленное им слово «мой».
«В смысле «мой»? В смысле «его»? Он так шутит? Продолжает играть? А что, если? Тогда зачем он меня отверг? Он невыносим! Как можно раздражать и нравиться одновременно?! Не могу. Мне нужен душ» – мысли сдались в несчетных попытках наладить самообладание Максимилианы и спокойно метались в привычном хаотичном порядке.
***
Приняв душ и смыв остатки вчерашней ночи вместе с косметикой, Максимилиана вышла на кухню, одетая в белоснежную футболку Тимура. Мокрые кудряшки ласково обрамляли ее лицо, а серые глаза сияли, словно в них зажгли яркие лампочки.
Тимур повернулся к безумной художнице, застыв на мгновение от представшего перед ним очарования.
– Тебе очень идет, – выдохнул он. – Хотя я надеялся увидеть ее на тебе при других обстоятельствах, – добавил Тимур, читая ее реакцию. – Но для начала и так сойдет.
– Юморист? – Максимилиана вопросительно подняла бровь, вызывая его на безмолвный поединок. – Думаешь, это смешно? – сказала она, усаживаясь на близстоящий стул.
Тимур резко повернулся к Максимилиане и склонился ближе к ее лицу. Так близко, что упрямица почувствовала его мятное дыхание. Нарастающее напряжение вновь будило воображение, щекотало нервы. Опершись руками на ручки стула, он мгновенно ограничил ее свободу и возможные пути к отступлению.
– Думаешь, мне легко, Максим? Думаешь, я всегда буду такой хороший и правильный? Думаешь, не прижму тебя к стенке и не стану мучить тебя лаской, пока ты не начнешь молить о продолжении? – его слова разжигали ее спящую фантазию. Максим постаралась сильнее вжаться в стул, тем самым увеличив расстояние между ними до целой парой-тройки дюймов.
– Я не посмотрю в лицо приличиям и правилам, – его дыхание коснулось ее шеи. Максимилиана прикрыла глаза, боясь пошевелиться и закончить это минутное помешательство. – Твои волосы пахнут кокосовым шампунем, а кожа дикой гвоздикой... – Тимур замолчал, наблюдая за тем, как на ее щеках разлился румянец, дыхание стало нерегулярным и сбивчивым, а на шее стала дергаться пульсирующая венка. Ее губы пересохли, а глаза стали почти фиолетовыми от накатившей горячей волны желания.