Она молчала, заканчивая приготовления к процедуре.
– Тимур… Ты понимаешь, что татуировка – это навсегда? – переспросила Максим, положив перед собой эскиз ласточки.
– Я давно уверен, что это навсегда… это ты вечно сомневаешься, Максим.
– Значит?
– Значит, сегодня пятое свидание и если я выдержу, то…
Глава 40. Пора вмешаться
Курение – вредная привычка. Сколько раз мы это слышали?
Когда ощущаешь отвлекающее жжение и горечь во рту. А в голове пустота. Руки и мысли чем-то заняты. Но всех устраивает положение вещей. Это ли вредно?
А человек, о котором постоянно думаешь? Который выселяет всех постоянных обитателей в твоей серой жидкости. Который создает непроглядный туман. И этот туман в кайф. Пока он рядом. Но как только он уходит, туман рассеивается…
Вы хоть раз бросали курить?
Когда без сигареты ты – всего лишь человек, который не способен бороться со своими чертями в голове. Одержимости становятся заметнее, очевиднее. Боль ощущается сильнее.
А если получилось бросить, то тебя потряхивает и начинает раздражать даже запах, дым.
Ты будешь себя убеждать, что это так, но… Потом случайно (или нарочно) вспомнишь его аромат. Гель для душа или парфюм вперемешку с запахом сигарет и…
Подстава…
Табак снова становится любим, но только в этом сочетании.
Только в сочетании с его ароматом, когда он так близко, когда пальцами касаешься его кожи, пусть это совсем не то касание. Совсем не то…
– Тимур… Ты понимаешь, что татуировка – это навсегда? – переспросила Максимилиана, положив перед собой эскиз ласточки. Ладони ломило и выкручивало то ли от усталости, то ли от волнения. Он снова рядом, на непозволительно близком расстоянии.
«Этот запах, что сносит крышу. Надо завязывать…».
– Я давно уверен, что это навсегда… это ты вечно сомневаешься, Максим.
– Значит?
– Значит, сегодня пятое свидание и если я выдержу, то…
– То что, Тимур? Это угроза? Предложение? Что будет? – Тимур не успел договорить, а Максим уже не на шутку разозлилась. Колючий еж в обороне неподступной крепости ее сердца будто сошел с ума и ничего не соображал.
– Ничего, Максим. Ничего не будет. – Тимур выпрямился на стуле, склонился ближе к ее лицу. Все это время он не сводил глаз с Максимилианы, прожигая сапфировым пламенем насквозь. – Сегодня последний день, и я перестану тебя доставать. Так что выдыхай и давай продолжим, если ты не против.
– Зачем тебе это надо? Почему ты здесь? – прошептала Максим, попав в плен его бездонно-синего взгляда.
– Может, мне нравится ступать по полю капканов с завязанными глазами? Не думала? Может, ты мне нравишься, или это неочевидно без намеков? – Тимур напирал, но его голос оставался ласкающе бархатным и нежным. – Ты не думала о возможности довериться хоть кому-то? Но нет, Максим. Проще оставить все, как есть, и жить, как жила. Так? Ты говоришь о тату? О том, что оно останется навсегда? – он говорил, а она не могла пошевелиться, будто ее парализовало. – Да, ты давно у меня под кожей. Глубже, чем в самой черной глубине сердца. Глубже, чем в ядре клетки. Глубже, чем в ДНК.
– Ты говоришь со мной как с ледяной глыбой, которая не способна на чувства.
– Я этого не говорил. Я говорил, что ты боишься. Не более того. – Тимур откинулся на спинку стула и добавил: – Ласточка.
– Что? – переспросила Максим, смягчив тон, услышав любимое прозвище.
– Ласточку свою жду. – Тимур положил блокнот с эскизом перед Максимилианой – Продолжим?
Щеки Максимилианы тут же залило густой краской. Она уставилась на Тимура как на последнюю попытку выжить. А потом туман. Только гул тату-машинки. Только ощущение его кожи. Только до автоматизма отточенные действия.
Впервые за три дня бар «Мамонт» стал затихать. Посетители разбредались по домам, официанты из последних сил старались казаться более-менее работоспособными, а руководство – милым и дружелюбным.
– Макс, ты еще здесь? – к реальности вернул голос Власа, который внезапно нарисовался за ее спиной. Так неожиданно, что Максимилиану передернуло от испуга.
– Я еще не закончила, как видишь, – мягко прошипела Максимилиана, на сотый раз прорисовывая очередную деталь крыльев.