– Ну, если вы еще долго… – загадочно протянул Влас, – то могу ли я понаглеть и попросить вас об услуге? А, Тим?
– Проси, Влас! Главное, чтобы не было нарушено личное пространство одной пернатой птички…
Лицо Власа просияло глянцевой лукавой улыбкой, но он не говорил ни слова, выжидая момент, когда отреагирует Максимилиана.
– Не томи, Влас! – поторопила она его, не терпя отлагательств.
– Закроете бар? – протараторил Влас, попеременно поглядывая то на Тимура, то на Максимилиану.
– Хорошо, все сделаем. И доставим Максимилиану без приключений, – первым отреагировал Тимур без капли хоть одной говорящей эмоции в голосе.
– Я – не святая и не стремлюсь носить нимб, Тимур. Я почти закончила и доберусь самостоятельно…
– Я так и понял, Максимилиана, но, пожалуй, решать не тебе. Оставим все как есть, – отрезал он, не дав ей возможности возразить.
Теперь тишина звонко била по вискам. Напряжение возросло до пиковой отметки. Так, что темнело в глазах. Так, что не чувствовался вдох.
Хотя Тимур и Максимилиана закончили, они не спешили говорить «до свидания».
После косметической уборки и наведения хоть какого-то сносного порядка в баре они шли вдвоем по узкому коридору «Мамонта», направляясь к запасному выходу.
Также внезапно, как ветер, Максимилиана одернула Вермута за руку в попытке развернуть его лицом к себе и привлечь внимание.
– Что это было, Тимур? Что это за спектакль одного актера? – Эмоции и злость переполняли и рвались наружу.
– Ничего не было, ты разве не видела? – напирал Тимур, подхватив ее настроение. – Ты не хочешь подобного развития отношений, кричишь «отпусти» или убегаешь.
– Но?
– Что «но», Максим? Что «но»? Если бы было иначе, то ты бы загоралась от одного подобного касания. – Через секунду она была прижата спиной к стене. Его рука скользнула вдоль линии позвоночника, а ее тело откликнулось мягкой волной ему навстречу.
– Ты бы тяжело дышала в ответ на это… – легким царапающим касанием он дотронулся до ее шеи щетиной, на ее коже остался след, а по всему телу рассыпались мелкие мурашки.
– Ты бы стала мокрой, если бы все было взаимно, но… – Тимур отстранился, едва сдерживая довольную ухмылку.
– Смеешься надо мной? Так, значит? – теперь напирала Максим. – Хочешь слышать, что все не напрасно? – она потянула его за ворот футболки и , перехватившись ладонями, скользнула под промокшую ткань.
– Что ты делаешь, Максим?
– Показываю, насколько все взаимно…
– Ты уверена? – преимущество вновь оказалось на его стороне. И Максимилиана оказалась почти впечатанной в стену его разгоряченным телом.
– Уверена… – выдохнула она, не отводя взгляда с его приоткрытых губ.
– Назад пути не будет, Максим… – осмотрительно предупредил он, едва ли сдерживая напор.
– А я не хочу назад… – прошептала она.
А потом только искры и этот момент.
Чувство, словно выбросили в окно или ударили о стену.
Только момент.
Поцелуй.
И его губы. Мягкие. Требовательные. Жадные до воздуха.
– Тимур… – пыталась вклинить слово между поцелуями Максимилиана.
– Мне нравится, когда ты зовешь меня по имени, но, пожалуй, помолчи. Я не хочу говорить. Я хочу совершенно другого. Не занимай эти губы разговорами…
Глава 41. Без тормозов
«Мамонт». Его стены видели многое, но только не двоих сумасшедших жадных друг до друга. Когда бешено гудят губы, когда каждое касание отзывается болью, а щетина по коже мурашками. Когда сердце бьется так сильно, что слышно без стетоскопа.
Когда желание толкает к друг другу настолько, что кажется, стены смыкаются и рушится потолок. Когда все табу растворяются вместе с прикосновениями и проникают под кожу, в кровь. Когда разум плавится от горячих поцелуев, а ласки не хватает словно кислорода.
Именно тогда нам кажется, что мы сходим с ума.
– Что ты делаешь, Максим?