Максим чувствовала, как внутри все сжимается и потряхивает, будто от холода, хотя, на улице нестерпимо жарко.
– Блокнот! – внезапно вспомнила она, но не повернула назад.
***
Согласно навигационному приложению, чтобы добраться до дома мужчине потребовалось бы больше часа, поэтому он решил никуда не торопиться и подробнее изучить заветный блокнот, что потеряла незнакомка. Позволив своим плечам опуститься, он откинулся на сиденье и немного расслабился. Его глаза горели от усталости, а разум безотчетно пытался вспомнить, где он мог видеть таинственную девушку раньше.
Мужчина взял блокнот в руки и открыл на первой попавшейся странице. Приятная кожаная обложка холодила ладони, а бархатистые на ощупь страницы, казалось, таили в себе больше секретов, чем могло показаться на первый взгляд.
Хаотичные прерывистые линии, реалистичные портреты и воздушные, почти полупрозрачные эскизы. Все рисунки в тетради были разные по стилю, но в них легко угадывался идентичный почерк их единственного автора и создателя.
Один из рисунков мужчина исследовал дольше остальных, примечая детали, каждый штрих и каждую мелочь. Пейзаж знакомого берега, с небольшим утесом, где гнездятся ласточки, был настолько реалистичным, что больше напоминал фотографию, чем картину.
– Ты бывала здесь, Ласточка, и, я найду тебя, – тихо сказал он, убирая блокнот в бардачок…
Глава 8. Причина улыбаться
Говорят, понедельник – тяжелый день, но, как любой груз, его лучше двигать с помощью рычага или поставить на колеса. Тогда и вся неделя, как по накатанной, пролетит незаметно.
– Когда ты успела все это нарисовать, Симка? Это просто восторг! А ты говорила, что вдохновение покинуло! Ты же моя творческая личность! Как спящий вулкан! Не знаешь чего ожидать! – Кэти, по своему обыкновению, тараторила без остановки, разглядывая новые эскизы для татуировок, разложенные веером на барной стойке «Мамонта».
Максим загадочно улыбалась, не говоря ни слова.
– Куда ты ездила? Расскажи! Ой, нет, стой! Не рассказывай! Сначала расскажи, что вот эта означает! Я ее хочу! – Кэти положила перед Максимилианой лист с очередным рисунком.
Максимилиана устало вздохнула.
– Кэти, давай сначала ты определишься хотя бы с тройкой финалистов из всех предложенных вариантов, а потом я расскажу, что он означает? Договорились? – натянув наимилейшую улыбку, предложила Максим подруге.
За спиной у девушек раздался истерично-визгливый девичий смех, и они одновременно повернулись к двери.
У самого входа в бар, в обнимку со стройной блондинкой в коротком платье, ворковал Никита, не замечая никого вокруг.
Красотка выглядела неестественно. Слишком яркий, неумело нанесенный макияж выдавал ее возраст. Он совсем не красил ее, а наоборот усугублял подростковые проблемы с кожей, которые она тщательно пыталась замазать оранжево-красной тональной основой.
В глазах Кэти вспыхнула ярость, через секунду она уже была подле Никиты.
– Объяснись! Или вылетишь отсюда в сторону Центра Занятости! – громко прошипела она.
Показалось, что из ее глаз вот-вот посыпятся искры и спалят все вокруг.
– Кэти, ты так рано вернулась? – опешил Никита, не ожидая быть пойманным с поличным.
– Я жду, Никита…
– Им есть восемнадцать, – сомневаясь, что нужно это сказать, выдохнул он.
Только в этот момент, Кэти заметила, что блондинка была в обществе менее выделяющейся малолетней подружки.
Девчушка с кремово-каштановыми кудрями, и синими глазами, в драных джинсах и кожаной куртке.
Максим, продолжая сидеть за барной стойкой и наблюдая за происходящим, отметила, что это милое создание, очень напоминало ее саму в том же возрасте. За исключением разве что, цвета глаз.
– Да ну! Восемнадцать! Серьезно!? Что ж, давайте проверим! Ну-ка, девочки, показали ксивы, быстро! – скомандовала Кэти, обращаясь к двум парам глаз, испуганно моргающим в такт ее словам.
Кэти презрительно разглядывала фальшивые документы, а после демонстративно порвала их у девушек на глазах.
– А теперь едем домой, Лиза и Машенька! Прямо сейчас! И не задерживаемся или я сдам вас в участок, чтобы за вами приехали родители и устроили вам серьезную трепку, которой так требуют ваши пятые точки! – Кэти говорила спокойно. Ее голос ни разу не дрогнул и не сорвался, но, тем не менее, внушал благоговейный страх не только у испуганных подростков, но даже у бывалых посетителей «Мамонта».