Максимилиана беспомощно стучала ладонями о стену, с нечеловеческим усилием тёрла себя мочалкой, пока рыдания не проявились и не перешли в громкие стенания, а позже в редкие всхлипы.
– Почему я не удивлена, что ты вновь ноешь в моей ванной? А, Симка? – Кэти застала подругу, сидящей под горячим душем, обнимающей колени руками. – Дай угадаю. Мирон вернулся и всё испортил. Как я и предполагала?
– Тимур не хочет меня видеть, – выдохнула Максимилиана.
– Хорошие мужики обычно гордые, девочка моя, – Кэти провела ладонью по голове подруги. – Вылазь, пока не сварилась в этом кипятке. Буду тебя реанимировать. Снова. По старому сценарию пойдем? Или что-то новое придумаем?
– Самое страшное – делать вид, что я не разбита, хотя я разбита в хлам, – Максимилиана подняла глаза и уставилась на Кэти. – Так происходит каждый раз так, когда я связываюсь с Мироном. Сейчас самое время твоей коронной фразы: «Я же говорила». Да, родная?
– Что ты на этот раз натворила? – простой вопрос Кэти вызвал новую волну рыданий Максимилианы. – Говорила же тебе – аккуратнее. Говорила – осторожнее, девочка моя. Хороший мужик – это вымирающий вид. Упустить на раз-два. А ты что? – Кэти пробовала их старый метод «кэтитерапии»: поучительный и воодушевляющий. – То ты твердишь, что таких не бывает, что это лажа. То всем видом пищишь – это страшно, я его не достойна! Да плевать ты хотела на этого хорошего мужика, мягкотелая созависимая дура! Всё никак не слезешь с карусели разбитого сердца. Сама себе придумала любовь, там, где ее не было никогда. Мирон никогда тебя не любил. Н-и-к-о-г-д-а! – произнесла по буквам Кэти. – Он этого попросту не умеет. Ему с тобой комфортно. Ты сама – его зона комфорта, из которой он не хочет выходить. Он не видит тебя. Ему с тобой удобно, – всхлипы на время прекратились, Максимилиана смотрела мимо подруги. Слёзы плотно застилали глаза. – Понимаю твое удивление, но это так, Симка. Считать, что человек твоя собственность – вовсе не любовь. Любовь – это не право на другого человека, это право на самого себя. Она без особых притирок и подготовки. Это тебе не стены к покраске готовить. Я знаю, о чем говорю, – Кэти подняла палец вверх, отмечая, что она истинный эксперт в вопросе ремонта (и возможно, любви), и улыбнулась. – Любовь это взаимный обмен, а не жертва. Да, без гарантийного срока. Да, чертовски боязно снова остаться одной. Но если ты узнала её настоящую, то больше никогда не согласишься на подделку. Будет противно.
– Почему я такая жалкая? – сквозь рыдания протянула Максимилиана. – Я как могу, ищу себе оправдание. Делаю вид, что мои действия логически связаны, а на самом деле я глупая баба, – с болью выдохнула она. Синяя тушь собралась под глазами в шарики и напоминала оригинальные веснушки. – Не влюбляйся. Не влюбляйся. Тысячу раз повторяла себе. Бабушка всегда говорила мне слушать знаки. Знаки. Знаки. Знаки! А я? Я – Дура с большой буквы! Бабушка постоянно повторяла, как важно видеть, как важно слышать. А я? Я пошла в своей тупости и недальновидности еще дальше! Я его нарисовала! Хотя не видела никогда! Чем мне блдь не знак?! Я. Его. Нарисовала. И… изменила ему!
– Ты должна мне песню, Симка! – Кэти прервала гнетущее затянувшееся молчание с аккомпанементом шума льющейся воды.
– Кэти, не смей! Не вздумай! – хрипения Максим прекратились. Она обхватила ладонями голову, прикрывая уши. – Я прошу тебя!
– Знаешь ли ты… Вдоль ночных дорог… – что есть мочи завопила подруга. – Макс, останови меня, пока не пришли соседи. Я живу в панельном доме, а это считай – все девять этажей слушают моё незапланированное караоке... Шла босиком не жалея ног! – не унималась Кэти. Этот способ всегда срабатывал, чтобы привести ее проблемную подругу Симку в чувство.
– Ты отвратно поешь, – Максим захлебывалась от смеха и рыданий, растирая синюю тушь по щекам.
– Все недостатки, которые не нравятся нам в других, есть в нас самих, понимаешь, о чем я? Сердце его теперь в твоих руках… – Кэти встала на ноги и схватила с полки расчёску как микрофон. – Не потеряяяяяй его и не сломаааай….
– Ааа, ты невыносимая подруга!
– Я лучшая из всех возможных во вселенной!! Бэст оф зэ бэст!
– Давай лучше нашу, Лучшая моя? – теперь Максимилиана искренне улыбалась.
– Ооо, помню-помню, – захихикала Кэти. – Моя любовь – качели, еле-еле держусь… Крыша с петель, а я всё вижу, но не торможу…
– Опять качели, еле-еле-еле вывожу… Только взлетели – дальше снова, как по виражу, – с энтузиазмом подхватила Максимилиана.