Выдохнув, я потёр виски, разгоняя боль. Эту часть прошлого не особо люблю, хотя мне есть чем там гордиться, и такие воспоминания не то, что мне требуется. Удивительно, я только начал, а в голове уже взрываются салюты. Продолжаю копать в памяти, насилуя мозг. Когда лежал в клинике и время от времени приходил в себя, меня уже навещала родня. Сквозь туман их лиц вдруг мелькнул образ девушки с золотистыми, тревожащими душу глазами. Образ расплывается, трудно уловить черты, но меня сразу захлестнули эмоции, запустившие цепную реакцию. Я охнул от боли, вцепляясь в виски. Вспышка. Туманные обрывки впиваются в память как осколки стекла, причиняя ту самую боль. Я вижу дорогу, несущуюся мне навстречу. Ночная дорога. Я за рулём. В такой же вспышке болезненного прояснения улавливаю, что одет в нарядное шервани. Шервани? Это я-то, всегда отдающий предпочтение европейским костюмам? В петлице курты́ золотистый, в тон узорам на ткани платок. Я выгляжу… женихом. Дьявол! Стискиваю кулаки, чтобы не вывалиться из видения, а оно норовит ускользнуть. Перед глазами ещё образы, которые наводят на мысль, что за рулём я не в себе. Еду, практически не видя дороги. Что мучило меня тогда? Куда я нёсся?! Скорость вполне ощутима по мелькающим мимо окон деревьям.
Новая вспышка. Скрип тормозов и летящая фура навстречу, которая даже захоти – затормозить не сможет, потому что разгон неудержим. «Догонялся, лихач», – мелькает у меня нынешнего в голове. Снова образ девушки, которую я уже безошибочно узнаю́ по грации движений и воспоминание о ней вывело меня из неадекватного состояния, заставило заметить фуру. Если бы не это, нечего было бы показывать в больнице родне, влетел бы в тягач на полном ходу. А так успел вывернуть руль и меня лишь зацепило. Жуткий, скрежещущий юз по дороге, гудение клаксона, кровь… «Мама…» – обречённый шёпот того, кто уходит. Но я выжил. По оголённым нервам резануло огнём: так я был в машине не один?
Я резко сел в постели, ощущая, как липкая испарина покрыла лоб, лицо, шею – всё тело. Дыхание с трудом вырывалось из груди. Та девушка, о которой я думал: кто она? Она была со мной? Я что, угробил невесту и теперь все берегут моё психическое состояние?! Поэтому все молчат? А не пошли бы они в ж-жжж…. Рычу. Вскакиваю с постели. Метаюсь по комнате, закусив костяшки пальцев. В груди кипит, выворачивает. Да, теперь я чётко вспомнил те моменты! Но что с девушкой? Если моя невеста погибла – я ведь недаром выглядел как жених?! – то зачем держать это втайне? Может, я вообще успел жениться? Ужас охватывает так ёмко, что нечем дышать. После воспоминаний вопросов ещё больше чем было раньше и разрозненные факты складываются в какую-то совсем ужасающую картину. Жена или невеста? Погибла или живая? От этого я сбежал за океан? Если я убил девушку, то должен это знать! Лечу в комнату к Акашу. Я всё сейчас из этих партизанов вытрясу! Голова раскалывается, но чёрт с ней, потерплю.
Возле дверей спальни супругов остановился как вкопанный. Нет, не потому что устыдился или мне стало неудобно от свей грядущей бестактности. Тут как раз плевать: по их милости я брожу в потёмках собственной жизни, натыкаясь на неизвестность, а самые близкие люди продолжают молчать, считая, что так надо, однако дверь в их комнату оказалась приоткрыта и изнутри я услышал голоса, затормозившие меня надёжнее любого парашюта.
– Акаш, он скоро догадается, – шепчет Паяль.
Я не вижу невестку, но паника в её голосе ощутима и распознаётся на расстоянии.
– Эти бесконечные вопросы о моей сестре: они не спроста! Деверь что-то подозревает. Возможно, он даже вспомнил.