– Нет, Паяль. Он просто не любит тайн. А тут мы упорно избегаем темы и Арнав это чувствует.
Оу, а Акаш-то меня неплохо знает!
– Так и я о том! Он догадливый. Как долго мы ещё сможем молчать о моей сестре? Вообще молчать о том, что у вас обоих были отношения с сёстрами?
Меня окатывает кипятком. Акаш шутит, говорит жене почему «были», ведь они вместе и счастливы, утешает разнервничавшуюся Паяль, которая продолжает говорить о моей прозорливости, и что так поступать нехорошо… Я слышу слова как сквозь вату. Ну спасибо тебе, Паяль, за высокую оценку моих способностей, но вот за то, что так упрямо молчала о сестре благодарить не стану. И Акашу спасибо не скажу. Супруги продолжают шептаться, а меня накрывает новой волной боли. Даже пальцы дрожат. Бреду назад. Поразмыслив, пришёл к выводу, что заговор можно раскрыть другим способом. Ведь там в круговой поруке вся моя семейка! Одно утешает: я никого не убил. Девушка жива и, по всей видимости, здорова; хотя насчёт последнего не уверен, так как Паяль ни разу не распространялась о проблемах семьи.
Оказавшись в комнате, я добрался до блистера с таблетками от головной боли, закинул одну в рот и запил водой. Неподходящий момент свалиться с ног! Голова раскалывается, но я добиваю её, пока мозг выдаёт хоть капельку информации. Пошатываясь, захожу в душ и встаю под тёплую воду, расслабляясь, чувствуя, как распускаются узлы скрученных судорогой мышц. Складываю воедино разрозненные факты, но, к сожалению, образ неведомой девушки, имя которой я так и не вспомнил, больше не появляется. Зато в полной мере начала вспоминаться семья.
Когда лежал в клинике и начал приходить в себя, периодически проваливаясь обратно в затяжное беспамятство, меня стала регулярно навещать родня. Помню их в полном составе. Среди тумана лиц мелькала нани, Манорама, дади, ярче всех Анджали, и даже лицо её мужа Шьяма. В случае последнего почему-то кажется, что он единственный, кто не рад моему возвращению к жизни. Улыбается толстыми губами, а мне видится, что больше кривит их. Я же вспоминаю острую неприязнь к нему. Очнувшись окончательно не помню причину, но чувство осталось. Как выяснилось, неспроста.
За время моей почти смерти Акаш как мог поддерживал компанию и к этому я отнёсся нормально, но вот то, что в «AR-дизайн» пролез Шьям – тут меня словно током ударило. Акаш не смог ему возразить, и Шьям, как адвокат, сначала начал выполнять мелкие поручения, но постепенно захватывал всё больше «территории». К моменту, когда я вернулся в строй, он чувствовал себя в юридическом отделе как дома. И в бухгалтерии. Сестра расточала при мне любимому мужу комплименты: он так старается! Арнав, смотри, он стремиться помочь! Почему бы тебе не взять его в семейный бизнес, ведь Шьям тоже семья!
Я шуганул его при первой возможности. А когда тот попробовал возразить – ведь он же с благими намерениями! – поставил на место его и заодно обидевшуюся сестрёнку, которая начала плакать и жаловаться, упрашивая изменить решение. Я остался непреклонен: в составе «AR-дизайн» Шьяму места нет. Сам не мог объяснить почему так взбеленился, но от решения стало легче. Ничего не мог с собой поделать, эта холёная физиономия вызывала у меня жгучую неприязнь. Старался не представлять, как с ним живёт сестра. Прикрылся тогда общими отговорками, но затем подтянулись факты. Выяснились моменты мелкого мошенничества со стороны Шьяма; очень робкие, осторожные, но мерзавец запустил-таки руку в чужой карман и пролежи я в коме дольше, пустил бы свои щупальца глубже. В ответ я лишил его всякой возможности вернуться в «AR» документально, закрепил юридически и, взбесившись, внёс поправки в счета Анджали. Выделил определённую сумму на траты в месяц и с особым удовольствием поставил контроль на покупку мужских товаров. Анджали по-прежнему не будет нуждаться ни в чём, но вот баловать своего муженька больше не сможет. Посыпались обиды, новые слёзы, упрёки, но я не уступил. Сестра потом отошла, хотя периодически дула губы, а Шьям сверлил меня ненавидящим взглядом. Мне же казалось, что ненависть между нами гораздо глубже, чем банальный финансовый вопрос.
Выбравшись из душа я до жжения растёр тело полотенцем и доковылял до кровати. Рухнул поверх покрывала. Когда мне стало намного лучше, в клинике появилась девушка. Фигуристая, длинноногая красотка. Сказала, что её зовут Лаванья Кашьяп и мы с ней в отношениях. Однако я смотрел и не чувствовал к ней ничего. Отослал разнаряженную фифочку туда, откуда она пришла, а затем Анджали стыдливо призналась, что с Кашьяп мы расстались задолго до аварии. Просто они думали, что новая встреча даст нам ещё один шанс. Тут я пришёл в ярость окончательно. Тогда-то и принял решение уехать в Америку, заменив там Акаша. И в тот же вечер словно тренькнуло что-то в душе, будто струна оборвалась, и я понял, что в Индии меня ничего больше не держит.