В одном нижнем белье пробираюсь на кухню. Достаю с верхней полки высокий фужер. Мне надо что-нибудь выпить.
Открываю шкаф: вино, вино… Я не люблю терпкую горечь вина. Шампанское. Повода нет, но его вкус мне нравится больше. Подхватываю бутылку и иду назад в ванную. Воды уже достаточно, пушистая пена норовит убежать из широкой ванной, предназначенной явно для двоих.
Кружевное белье сползает на пол, а мое тело погружается в ароматную воду. Ммм. Это именно то, что мне сейчас нужно.
Откидываюсь на подголовник и делаю большой глоток прохладного искрящегося напитка.
Алкоголь пробегает по горлу и, едва достигнув желудка, отдается приятным теплом во всем теле.
Виталик, мудак. Ну чего он ко мне прицепился? Я никогда не была его и не давала ему повода. Но всегда замечала на себе его похотливые раздевающие взгляды. Брр.
А после гибели Димы стало только хуже. Обрадовало, что он уехал работать в штаты, но неожиданно вернулся. Как не вовремя.
«Светик, теперь, когда я знаю, какая ты ненасытная дрянь, тебе больше не удастся водить меня за нос. Очень скоро ты будешь извиваться подо мной и молить, чтобы я никогда не прекращал» - его последние слова всплывают в памяти. Урод!
Что-то мне подсказывает, что это не простые угрозы.
Делаю еще один глоток и закрываю глаза. Да у меня после смерти Димы вообще ни одного мужика не было. Я только последний год стала вспоминать о нем без слез. Я только-только начала снова обращать внимание на жизнь вокруг. Только недавно мое тело вновь стало требовать ласки.
Очень не вовремя память мне подсовывает воспоминание о злосчастном пациенте.
Вспоминаю непримиримый взгляд темных глаз, от такого мурашки бегут по коже. И глубокий хрипловатый голос с властными нотками. Рельефные мышцы перекатываются под влажной кожей при каждом его движении. Интересно, какой он на вкус? Стоп, о чем это я?
Так, что случилось вчера?
Я отправила Назарова в стационар. Вера Юрьевна отпросилась и попросила подменить ее. Я сама его осмотрела и назначила лечение, распорядилась по поводу литички. А потом вернулась на прием. Мое дежурство началось в шесть, обход. А потом прибежала Диана, молоденькая медсестра с испуганными глазами и сказала, что пациенту плохо.
В памяти всплывает каждая секунда вчерашнего вечера.
Я забегаю в палату, мужчина лежит на кровати, прикрыв глаза. Его лицо горит, а грудь тяжело вздымается.
Я пытаюсь узнать, что его беспокоит. Он молчит, и я трогаю его за рукав.
Он распахивает темные глаза, и я вижу в них странное выражение, смесь боли и упрека. Но почему?
- Артем Юрьевич, что с вами?
В ответ мне раздается кашель, мучительный и надсадный. Мужчина мечется на кровати. Его глаза постоянно что-то ищут вокруг.
Приступ не проходит, вдох дается мужчине с трудом. Прибор, измеряющий давление и пульс, начинает жалобно пищать. Бросаю на него взгляд, давление падает.
- Диана, Диана! Быстро, зови реаниматологов и санитара – кричу я и пытаюсь ослабить ворот мужской рубашки. Неужели они в стационаре не могли ему выдать хотя бы одноразовую пижаму?
- Не могу дышать… – хрипит он.
Я оглядываюсь. Нажимаю тревожную кнопку. Ну где носит медсестру?
Не успеваю о ней подумать, как она оказывается передо мной.
- Вызвала, – испуганно пищит она и огромными глазами смотрит на бьющегося в моих руках пациента.
- Противошоковую аптечку, быстро! Чего встала? Тащи! – у меня нет времени быть предельно вежливой. Сейчас дорога каждая секунда.
Назаров порывается встать, хрипя и вскидывая руки. Мне не хватает сил его удержать. Если он рухнет на пол, будет только хуже.
Я запрыгиваю сверху на кровать и пытаюсь прижать его своим телом. Попутно бросаю взгляд на заторможенную от страха медсестру.
- Диана, разводи адреналин один к десяти, набирай полкубика, в другой шприц преднизолон девяносто, - чувствую, как напрягается огромное тело под собой, - нет, сто двадцать. Быстро.