3.4. Объективная, абсолютная, относительная истина
Ленин, разрабатывая материалистическую диалектику как теорию познания, выясняя существо отражения как процесс, дал блестящую характеристику соотношения между относительной, объективной и абсолютной истиной. Опровергая релятивизм (Богданова и др.), согласно взглядам которого относительность нашего познания делает невозможным объективное абсолютное познание, Ленин вскрыл диалектическое взаимопроникновение абсолютной и относительной истины. Ленин выяснил, что относительное познание не есть метафизическая противоположность познания абсолютного, а ступень по пути к абсолютному познанию, что оно не исключает абсолютное познание, а в своём движении всё в большей мере приближается к абсолютному познанию. Отсюда объективность нашего познания.
Но чем доказывается объективность нашего познания, где гарантия правильного отражения мышлением бытия? «Вопрос в том, — отвечает на это Маркс, — свойственна ли человеческому мышлению предметная истина, вовсе не есть вопрос теории, а практический вопрос. На практике должен человек доказать истинность, т. е. действительность и силу, посюсторонность своего мышления. Спор о действительности и недействительности мышления, изолированного от практики, есть чисто схоластический вопрос»[162].
Вопрос о возможностях и границах познания может быть разрешён только в самом процессе познания, определяющемся общественной практикой. Подобно тому как лучшим и единственно возможным доказательством того, что человек способен плавать, будет самый результат — практика плавания выяснит вопрос о силах и возможности плавающего, — точно так же должен быть решён вопрос и применительно к познанию. Применение познания, история и практика науки доказывают её возможность и определяют её исторические границы. Наука своими практическими достижениями решает вопрос о достоверности научного познания.
История человечества, история науки и техники являются лучшим доказательством познаваемости внешнего мира.
Теория отражения, как мы знаем, представляет собой важнейшую основу материалистической и одновременно диалектической теории познания. Признание первичности материи и вторичности сознания неразрывно сочетаются в ней с пониманием противоречивого, диалектического характера отражения. Познание рассматривается как исторический процесс. Отсюда открывается широкая перспектива изучения познания в его зависимости от общественного развития.
Под объективной истиной материалистическая диалектика понимает то объективное содержание наших представлений, которое не зависит от сознания — ни от человека, ни от человечества. Объективную истину раскрывает нам исторически развивающееся познание общественного человека. Истина не является чем-то застывшим, а есть процесс. «Истина, — говорит Ленин, — есть процесс. От субъективной идеи человек идёт к объективной истине через „практику“ (и технику)»[163].
Учение об объективной истине имеет огромное научное и практическое значение. Это учение является лучшим оружием в борьбе со всякого рода идеалистическими и релятивистскими теориями. Ибо, если нет объективной, т. е. независимой от субъекта, от человека или от человечества, истины, то не может быть уверенности в том, что независимо от осознания людей существует объективная реальность, являющаяся единственным содержанием нашего знания. Если наше знание не имеет такого содержания, которое не зависит от людей, то нельзя быть уверенным в том, что направленная на изменение окружающего мира практическая деятельность, руководящаяся теоретическими предвидениями, отвечает той объективной закономерности, которая в этих теоретических предвидениях отражается. Познание объективной истины, признание того, что научное познание, отражая реальный мир, одно способно давать объективную истину, исключает всякую неуверенность в реальности внешнего мира.
Следовательно отрицание объективной истины ведёт к отрицанию или есть отрицание существования независимо от познания материальной действительности, и, наоборот, признание объективной истины равнозначно признанию объективной реальности, существующей вне и независимо от сознания.
В своё время против марксистского учения об истине выступал Богданов. Будучи сторонником субъективного идеализма, отвергавшего, как известно, материалистическое положение о независимом от сознания существовании реального мира, Богданов писал: «Для меня марксизм заключает в себе отрицание безусловной объективности какой бы то ни было истины… истина есть идеологическая форма, организующая форма человеческого опыта». По Богданову, истина есть идеологическая форма организации опыта. Раз так, то истина зависит от сознания людей, т. е. нет объективной истины. По существу Богданов допускает непоследовательность, когда употребляет термин «объективная» истина; с его точки зрения можно говорить только о субъективной истине, хотя бы за субъект принимался не отдельный человек, а всё человечество. Понятие «объективный», по Богданову, означает не независимый от сознания, а общезначимый, т. е. имеющий одинаковое значение для многих людей, для всего человечества.
По Богданову, объективной истиной будет такое представление, которое устанавливается «на основе взаимной проверки и согласования высказываний различных людей». Нетрудно усмотреть абсолютную несостоятельность богдановской идеалистической точки зрения. Богдановым даётся такое определение объективности, которое включает в себя в качестве истины религию и разные предрассудки, имеющие, несмотря на то, что они являются заблуждением, более общезначимый характер, более распространены между людьми, чем, скажем к примеру, научные открытия, выражающие истину объективную и остающиеся неизвестными для большинства людей. Отвергая существование объективной истины, Богданов открывает дверь поповщине, «очищает место для „организующих форм“ религиозного опыта».
Отрицание объективной истины у Богданова находится в тесной и последовательной связи с его субъективным идеализмом. Точку зрения, подобную взгляду Богданова на истину, развивали релятивисты и агностики разных мастей, начиная от Юма и Канта и кончая эмпириокритиками — Махом и Авенариусом. Для всех их, отвергающих прямо или сомневающихся в существовании объективной реальности, данной человеку, в его ощущениях, характерно отрицание объективной истины.
В настоящее время учение материалистической диалектики об объективной истине ревизуется отдельными представителями механицизма. Т. Сарабьянов например пропагандировал точку зрения, согласно которой «никакой объективной истины вообще не существует, всякая истина субъективна». «Почему, — спрашивает Сарабьянов, — я всякую истину называю субъективной? Да потому, что истина не есть объективное бытие, что истина есть наше представление о мире, вещах, процессах»[164]. Сарабьянов подобно субъективному идеалисту считает представления людей только субъективными, т. е. не имеющими в себе объективного содержания. Откуда же берётся, спрашивается, содержание наших представлений? Надо вовсе не понимать или сознательно ревизовать положение диалектического материализма, чтобы содержание наших представлений искать не в окружающем человека мире, а в самом сознании. Для всякого, кто не сбит с толку реакционными идеями солипсизма, ясно, что содержанием наших представлений является природа и история. Содержание наших представлений, нашего знания, независимое от человека и от человечества и есть объективная истина. Наше знание принадлежит нам, людям, но то, что содержится в этих наших знаниях, не есть наше, а есть независимое от нас. Вот этого не может или не хочет понять т. Сарабьянов.
Если содержание знания принадлежит субъекту, зависит от него, как думает т. Сарабьянов, то нельзя считать объективной истиной утверждение науки о существовании земли до человечества, нельзя считать объективной истиной учение марксизма-ленинизма об исторически неизбежном революционном превращении капиталистического общества в общество коммунистическое и т. д. Словом, нельзя считать истинным ни одно из научных положений, помимо разве тех, которые провозглашаются Сарабьяновым.