— Я так и знал! Туллий, когда ты не блещешь своими парадоксами, ты становишься предсказуем, как результаты голосования в Сенате за расширение полномочий императора. Я нисколько не сомневался, что ты прицепишься к хвосту цитаты. Конечно же, плыть необходимо, а жить — нет. Но это как раз и подразумевают работяги галеры. В отличие от того болтуна, который не может или не хочет этого понять.
— В том-то и дело, Публий, что как раз он — единственный, кто это понимает. Единственный из всех них. Именно поэтому его не останавливает реакция прочих гребцов на его сентенции, не пугает гнев, вызванный адресатом его критики, именно поэтому он — конечно же, догадываясь о последствиях! — раздражает рабов своей философией неприятия тех ценностей, которыми они живут и которыми руководствуются их так называемые хозяева. Он делает это потому, что для него "плыть" — это не служить в вонючей галере. Равно как — в благоухающей. Это не повиноваться хлыстам надсмотрщиков. Равно как — своим инстинктам или социальному долгу, на них же основанному. Это не мечтать о куске солонины, который ему вручат перед отходом ко сну в качестве equal pay for equal work. Его потребность освобождения от этого принуждения и жажда поиска настолько велики, что инстинкт самосохранения отступает, превращаясь в ничто. В то время как у всех остальных пассажиров этот инстинкт остается доминантой. Гребут они благодаря ему. Но плывут — вопреки. Хотя им, конечно, кажется иначе — поскольку по-другому они просто не умеют. Еще раз скажу тебе, Публий — твоя история великолепна. Тот самый случай, когда говорят, что хороший текст превосходит своего автора...
Пауза.
— Ладно, Туллий, ты заклеймил рабское преклонение перед витальностью, ты развеял страх смерти, ты один знаешь, что такое свобода и с чем её едят... Может быть, теперь, гуру, ты откроешь нам глаза и скажешь, что делать всем этим гребцам? Устроить бунт — против естества? Прыгнуть за борт?
— Бунты против естества — такая же глупость, как и призывы "назад к природе". Пускай их устраивают вегетарианцы и прочие религиозные сектанты. Я никогда подобную чушь не проповедовал и десятки гетер Рима могут это подтвердить. Второй вариант интереснее — в зависимости от того, что ты подразумеваешь под "прыгнуть за борт". Но о нем не будем.
— Позволь угадаю — ты с высоты своего стоицизма предложишь третий выход — презреть реальность и сотворить себе новую? Чего проще, да?
— Во-первых — ни о каком "себе" речь не идет. Подобно всем гуманистам, ты зациклен на своем человеческом "я". Во-вторых, проблемы, имеющие решение — удел плебса. Настоящий римлянин подобной рутиной брезгует. Потому что все выполнимые задачи являются навязанными — тебе, примату, животному. И в силу этого — бессмысленны. Единственный смысл может быть лишь в той задаче, которую ты сам — пойми, без какого-либо принуждения! — себе создал. Это очень непросто, Публий — найти задачу, которую ты абсолютно не обязан решать. Которая тебе, какой ты сейчас есть, ровным счетом ничего не даст. Которая даже скуку твою не развеет, поскольку депривация впечатлений — это такая же примитивная физиология, как и нехватка комбикорма. Чтобы обрести подлинную свободу, тебе придется найти такую задачу, которая лежит вне проблематики выживающего существа. Которая не имеет ровным счетом никакого прагматичного наполнения. Смысл и содержание которой определяются тобой самим, то есть — никем. Потому что создать их можно — только из ничего. Как и свою свободу, душка Публий... Как и свою свободу.
Использованы характеры и контексты произведений: "Солярис" (Станислав Лем), "За миллиард лет до конца света" (А.Б. Стругацкие), "Мрамор" (И. Бродский). С признательностью и благодарностью к авторам оригиналов.
© Валентин Лохоня 2018.04.21
публикация на сайте автора: https://nonnihil.net/#horizon
Конец