Я уже успел достаточно успокоиться и прийти в себя, чтобы ответить на это:
— Полагаю, спрашивать тебя о том, как ты здесь оказался, бесполезно.
Вечеровский улыбнулся:
— Только потому, что есть более важные вопросы, чем этот.
Здесь он был прав — были и другие вопросы. Вопросы, которые уже больше года не давали Малянову покоя. И тут я внезапно понял, что все это время жил в надежде на эту встречу, в ожидании этого разговора, продолжая верить в то, что Вечеровский обязательно вернется или, как минимум, даст о себе знать... Впрочем — нет, даже не о себе. Я понял, что ждал этой встречи для того, чтобы еще раз коснуться тех событий, которые произошли два года назад, которые полностью изменили мою жизнь... не позволив ей измениться. И после которых Фил почти сразу пропал, не напоминая о своем существовании до сегодняшней ночи. Долгое время я был уверен, что все осталось позади и итоговая черта подведена... и до сих пор помню то амбивалентное чувство облегчения пополам со стыдом, которое мне довелось пережить в первые дни после принятия своего решения. Я не служил в армии, однако иногда казался себе солдатом, выбравшимся из окружения и дошедшим до своих в тылу, но бросившим за полосой обороны все, что было дорого — свое оружие, тактические карты, планы наступлений, веру в победу...
Конечно же, стыд прошел первым — я достаточно легко рационализировал выбор, который совершил, отдав свою работу Вечеровскому — как это незадолго до меня сделали Глухов, Вайнгартен и Губарь (а также, подозреваю, немало других капитулянтов). Удовлетворенность от исчезновения страха за себя и своих близких держалась намного дольше — и за это я был бесконечно благодарен своему тылу — моей Ирке, проявившей замечательную чуткость и понимание. Когда надо, она всегда была рядом, поддерживая правильность моего выбора, подтверждая каждым своим взглядом и жестом, что семейные ценности превыше интеллектуальных дерзновений и претензий на поиски абстрактных истин… Однако в конце концов эти ощущения также сошли на нет — и передо мной потянулись те самые кривые глухие окольные тропы, о которых предупреждал меня Фил... Впрочем, они не были ни глухими, ни кривыми. Я бы даже сказал, что это была пестрая магистральная дорога, по которой я шествовал с миллионами таких же, как я — разве что с несколько меньшим воодушевлением, чем остальные. Похоже, большинство из них никогда не стояло перед выбором, который встретился на моём пути, и поэтому не мучилось комплексом вины несостоявшегося героя. Не знаю. И не хочу знать.
Тем не менее, чем дальше шло время, тем сильнее во мне звучали последние слова Вечеровского. Поначалу я думал, что это просто воспоминания о старом друге, который исчез при довольно мрачных обстоятельствах. Но затем все чаще стал ловить себя на мысли, что желаю не просто увидеть его — мне хотелось задать ему вопросы, которые в последнее время начали неотвязно преследовать меня. Вопросы, которые я когда-то поклялся никогда больше себе не задавать.
Теперь Вечеровский, облаченный в свою странную футболку, сидел передо мной, смакуя кофе, непонятным образом заваренный на пустой кухне, и весело глядел на меня своими рыжими глазами. А я при этом чувствовал, как улетучиваются жалкие остатки моего довольства своей спокойной жизнью, оставляя на своем месте непонятный вакуум, чем-то напоминающий жажду.
Никаких вопросов задавать мне не пришлось. Едва я опустил губы в кофе, собираясь с мыслями и раздумывая над подходящей формулировкой, как Вечеровский решительным жестом отставил свою чашку в сторону и заявил:
— Логично предположить, что тот, от кого ожидают получить некоторые ответы, догадывается и о самих вопросах, которые ему могут задать. Поэтому, надеюсь, ты не станешь возражать, Дима, если я возьму инициативу на себя?
Что в этом рыжем осталось неизменным, так это его поразительная способность помещать своего собеседника в унизительное положение ведомого, чьей единственной задачей было не отставать от полета мысли долговязого маэстро. Я кивнул головой без тени досады — сейчас эта роль меня более чем устраивала.
— Вначале, для того, чтобы сразу закрыть эту тему, пара слов о себе: все в порядке. Два года назад мне, как я и предполагал, удалось без труда устроиться на одну метеорологическую станцию — достаточно отдаленную, чтобы спокойно заняться там вопросами... из-за которых я там оказался. Так что...
При этих словах наш последний разговор всплыл в моей памяти с такими деталями, словно он состоялся только вчера. Однако кое-что не складывалось.
— Далекую? В каком смысле? — перебил я его. — Не ты ли утверждал, что играть в прятки с самой Природой бессмысленно, и что от ее законов укрыться невоз...