— В сущности, вся природа наполнена бесчисленным множеством самых разнообразных вызовов — и все они находятся в потенциальной возможности. Совершенно любые, с каким угодно содержанием, с любой сложностью, структурной организацией или масштабом. Все, что нужно Природе — подготовить агента-инициатора, который бы выбрал для себя тот или иной вызов и принялся за его разработку, в результате которой хрупкое равновесие системы может быть поднято на новый уровень. Амеба, пытающаяся выжить, действует внутри своего микроскопического вызова. Впрочем, для нее он огромен, для нее это — глобальный challenge. Лабораторная обезьяна, пытающаяся получить банан путем угадывания правильной кнопки на панели экспериментатора, приняла вызов для своих аналитических способностей. Студент, выбирающий дисциплину для изучения, обыватель, занимающийся не менее сложной — для себя — задачей выбора продуктов в винно-водочном отделе магазина или сериала из вечерней телепрограммы — все они заняты типовыми задачами внутри своих локальных пространств вызовов. И все мы, в том числе и я с тобой, также выбираем свой challenge или, если хочешь, создаем его сами, поскольку до нашего экзистенциального выбора он существует лишь в потенциале... Много лет назад, вместо того, чтобы ходить на футбол, ты решил посвятить свободное время звездному газу туманностей, а твой друг Вайнгартен — ревертазе онкорнавирусов... Это были выборы новых вызовов из пространства, доступного вам. Созданного вами.
— И Захар, и Снеговой... — вполголоса произнес я, потому что перед моими глазами тотчас же встали все лица участников драмы двухлетней давности.
— И все они, и еще много других людей... Кстати, хорошо, что мы коснулись этой темы.
Малянов вопросительно посмотрел на него.
— Никто из нас в те дни не обратил внимания на одно интересное обстоятельство. А между тем оно многое объясняет. Как ты думаешь, было ли случайным то, что каждый из нас оказался проинформирован о том, что среди его знакомых немало тех, кто находится в аналогичной ситуации? Если задуматься об этом факте, начинаешь понимать, что он идет вразрез с тезисом о противодействии, которое Мироздание якобы оказывает нашей деятельности с целью затруднить ее или пресечь на корню. Согласись, сопротивляться любому давлению труднее всего именно тогда, когда ты одинок. Когда о твоей борьбе вообще никто не знает. И когда ты своей проблемой даже поделиться ни с кем не в состоянии.
Малянов кивнул, вспоминая слова Глухова, сказанные им при последней их встрече на лестнице, и ответил, невольно отводя глаза в сторону:
— Да, в одиночку человеку проще капитулировать. Намного проще. Ты прав, Фил. Но тогда очень странно...
— Странно, что была затрачена явно целевая энергия на то, чтобы мы как-то могли узнать друг о друге и скоординировать наши действия?
— Да.
— Это было одно из решающих соображений, которые заставили меня отказаться от идеи гомеостатического Мироздания. Все это невозможно объяснить в концепции защищающейся Природы или даже избыточной силы реагирования. Здесь явно прослеживается определенная цель...
— Цель? — тут же переспросил Малянов. — Но не ты ли утверждал, что интенциальный подход здесь неприемлем?
— А никто о нем не говорит. "Цель" здесь — не более чем точка схождения силовых векторов. Радиант наоборот, если хочешь. Как и раньше, любую телеологию я категорически отвергаю. Тем более — проявление какой-либо персонифицированной воли. Когда ты, передвигая шкаф, сталкиваешься с проявлением третьего закона Ньютона, ты же не считаешь, что природа поставила своей целью воспрепятствовать твоему желанию окомфортить свое обиталище? А если бы этот закон проявлялся в ином направлении, разве это стало бы поводом полагать, что за ним стоит некто, пытающийся тебе помочь?
Пока Малянов размышлял над этими словами, Вечеровский затянулся трубкой, сделал “пф-пф” и продолжил с той же веселой интонацией:
— К сожалению, два года назад все мы находились не в том состоянии, чтобы хладнокровно проанализировать ситуацию. И это позор для нас, как людей науки, потому что мы вели себя как испуганные животные, застигнутые грозой посреди открытого луга. Тем более что, как ты помнишь, фактически никто из нас не пострадал. Кроме тех, кто решил, что выход — в том, чтобы броситься с обрыва.