И еще один штрих, подчеркивающий поразительное соответствие звучания и значения: синий и красный в этом стихотворении не радостного, светлого, а густого, притемненного тона — чуть превышает норму частотность черной Ы.
Конечно, чаще нормы встречающиеся в стихе гласные вызывают в подсознании читателя не конкретную гамму цветов, а лишь смутные цветовые ассоциации, лишь самые общие цветовые впечатления. Зримая цветовая картина выстраивается уже в сознании читателя под воздействием в основном понятийной семантики текста, его образов, его целостного содержания.
Если это, например, «Пожар в архитектурном институте», то образ пламени создается лексическими средствами стихотворения. А то, что в тексте резко завышена частотность красных Л и Я, только поддерживает, подчеркивает эту картину, подключает к ее формированию еще и звукоцветовое подсознание. Но по содержанию это оптимистический пожар, и хотя красный, как и положено пламени, сопровождается небольшим превышением нормы для черно-дымной Ы, все же гораздо более заметное доминирование синих И и Й поддерживает ту общую тональность, когда говорят: «Гори оно синим пламенем!»
Уверившись в точности поэтической звукоцветовой интуиции и действенности методики ее выявления, мы уже заранее ожидали получить в стихотворении «Сирень «Москва — Варшава» соответствие звукоцветовой инструментовки цветовому содержанию. Но того, что получилось, нельзя было даже предполагать.
Как уже говорилось, в «Сиренях» А. Тарковского доминируют в равных долях, хотя и с небольшим превышением нормы, сиренево-зеленоватые У+Ю и Е + Ё. Представьте себе, в «Сирени...» А. Вознесенского доминируют точно те же звуки и почти в той же пропорции! Только их превышение нормы, опять-таки в соответствии с «витражным» характером звукоцветового письма, значительно (в 6 раз) выше.
А ведь произведения такие разные. И по образному строю, и по манере письма, и по самому своему духу. Казалось бы, ничего общего нет, кроме сирени, да и та у А. Вознесенского совсем другая, явно из века НТР: цветет «искусственно» — в начале марта (несовременно цвести в саду), описывается через намеренно современные сравнения.
...сирень пылает ацетиленом! ...на третьей скорости цветет она! Ночные грозди гудят махрово, Как микрофоны из мельхиора. ...свистит трассирующая сирень! Смешны ей — почва, трава, права...И столь непохожие стихотворения столь разных поэтов, как оказывается, настолько сходны по звукоцветовой организации! Это ли не подтверждение экспериментально полученного вывода о том, что звукоцветовые связи у разных носителей одного языка вполне согласованны? И художники слова при всей своей индивидуальности опираются все же на всеобщие, коллективные закономерности, иначе работа их интуиции не вошла бы в резонанс с работой интуиции читателей.
Но в рамках общих тенденций могут, разумеется, обнаружиться и различные оттенки в звукоцветовых ореолах. Например, О — гласная света. Для Тарковского светлее всего солнце, поэтому О для него явно желтая. А для Вознесенского светлее всего снег:
...выпадает белая магия — «снег». Все по сравнению с ним — тускло, все вызывает оскомину, и кажется желтым дневной свет.Поэтому О для Вознесенского, пожалуй, скорее белая. (Как говорилось, многие испытуемые считают О белой.)
Во всяком случае, в стихотворении Вознесенского «Очищение» борьба снега и земли, возвышенного и низменного, света и тьмы сопровождается борьбой доминирующих гласных — светлой О и темной У:
Тебя соскребаю с асфальта, весь полон минутою той, когда ты повалишься свято меня засорять чистотой. *** Не нужно чужого мне Бога, Я праздную темный мятеж. Черна и просторна дорога, Свободная от небес!Интересен точный выбор контрастной темной гласной. Если бы эту роль играла Ы, то контраст был бы слишком резок, а общий тон стал бы мрачным, трагическим. А ведь в этой борьбе последнее слово все-таки остается за светом:
Мой путь все вольней и дурнее. Упрямо мое ремесло... Приеду — остолбенею — все снова тобою бело.Любопытно, что победа света сопровождается и «победой» гласной О. Если первые строчки этой заключительной строфы насыщены звуком У, то в последних словах — скопление О, и даже самый последний звук — ударный О.
Теория и практикаНельзя и предполагать, что гармония звука, цвета и содержания, обнаруженная во всех приведенных здесь стихотворениях, случайна. Еще более невероятно допустить, что поэты сознательно выстраивали именно такие звуковые рисунки своих произведений, специально ориентируя их на звуковой эффект. Единственное объяснение всем этим соответствиям — проявление работы поэтического таланта, который эвристически находит способы поставить на службу своему замыслу все аспекты и оттенки языкового смысла, даже такие ускользающие, неосязаемые, как цветные ореолы звука.