Доктор впервые поднял на Мрго Рэй свои блестящие глаза и гримаса отвращения проскользнула по его лицу, но непонятно, что из всего сказанного выше вызвало у него такие эмоции. Что-то скрывалось там, в прошлом, старательно похороненное под кошмарными снами и дневными раздумьями.
- Это удачный вопрос, леди, - кивнул мужчина, огладив свои мятые брюки, словно хотел расправить, - я сделаю нам кофе и обязательно на него отвечу! Ведь вы не против кофе? И, кстати, это вам!
Доктор кончиками пальцев пододвинул по столу к гостье жесткий прямоугольник, слегка обтрепанный по краям, встал из кресла и удалился в дальний темный конец комнаты, где скоро затеплился огонек небольшой комнатной печи. Шумела вода, нагреваясь в медной турке, плыл в пространстве аромат свежесваренного кофе, что-то бормотал под нос безумец, склонившись над огнем, а девушка не могла оторвать взгляда от глянцевой поверхности открытки. Мудрая надпись, пересекающая рисунок, не задерживалась в мозгу, картинка заслонила собой сознание. Было ощущение, что это на ее спине сидит огромный паук, впиваясь лапками в тело.
- Кофе готов, - надтреснутый голос Доктора вывел Марго из транса, заставив обратить внимание на фарфоровую кружку, молочник, кусочки сахара в блюдце и пригоршню крекеров, от которых пахло сыром, - а вы готовы слушать меня?
Отхлебнув горячего густого напитка, мисс Рэй кивнула и с интересом воззрилась на безумца, ощущая покалывание в кончиках пальцев от горячего напитка и жгучего любопытства. Ей приоткроется тайна человека-мифа, не зря она выбрала вопрос о детстве. Понимая истоки, можно познать и следствия.
Краем глаза Марго следила за открыткой и пауком на ней, ожидая, что он во-вот пошевелится.
Детство Безумного Доктора
Доктор снял очки с переносицы, устало потер глаза и вымученно улыбнулся, глядя в скрипучее окно своего небольшого кабинета. Его тонкие пальцы перебирали воздух над столом, словно Доктор наигрывал одному ему слышимую симфонию.
- Мое детство - это радужные воспоминания из страны грёз. Моя мать, прекрасная женщина, садилась за рояль, и наигрывала Шуберта или Бетховена, рассказывая о своих путешествиях в юности. Я помню струящиеся звуки клавиш, словно вылетающие из-под тонких пальцев, ее низкий, спокойный голос и рядом гомон моего непоседы-брата, который не любил слушать маму, ему хотелось играть. Зато меня с самого раннего возраста увлекло каждое ее слово.
Наш дом - огромный старинный особняк, располагался на краю города. На втором этаже работал строгий отец-врач, которого мы с братом немного боялись, хотя он и помогал людям. К нему всегда вереницами шли разодетые богатые люди со своими проблемами, их холодные взгляды обжигали меня, почище огня. Я старался избегать отца и его посетителей, но мама заронила в мою голову жажду познания. Потому, когда мне исполнилось одиннадцать лет, я увлеченно начал играть в исследователя, выходя из дома в город тайком. Идти хорошо одетому мальчику по улицам одному было опасно, меня могли ограбить, похитить, убить просто из зависти. Но я чувствовал себя неукротимым путешественником, бесстрашным искателем приключений! Однако, весь мой пыл исчезал, когда меня ловил отец и наказывал за самовольный побег. Это лишь распаляло мой азарт и я становился все хитрее, уходя дальше от дома, ускользая от внимания отца и из-под опеки матери. И мое путешествие нашло меня.
День был солнечный, погожий, осень выдалась яркая, и меня понесло прочь от дома в трущобы. Чтобы местные приняли меня за своего я переодевался в грязные, заношенные тряпки не по размеру, которые одолжил в мусорном баке у одного из домов во время предыдущей вылазки, вымазывался пылью и надевал старые сбитые ботинки брата. В таком виде не так страшно было оказаться среди отребья, однако вычислить меня было достаточно легко по целым, не сбитым рукам, полному набору зубов и румяному лицу, что я старательно скрывал. Когда я забрался в гущу грязных оборванных людей, лавируя между обшарпанными домами, то почувствовал себя снова первооткрывателем, попавшим на другую планету. Среди отходов и вони, среди дыма и смрада, бранящихся людей, кричащих детей, снующих голодных собак и кошек, я был единственным, кто смотрел на окружающий вертеп широко распахнутыми глазами.