Когда трапеза завершилась, Гринц перехватил волшебницу в коридоре.
— Госпожа, можно вас на минутку?
— Конечно, — улыбнулась Ориэлла. — Что случилось, Гринц? Тебе нужна моя помощь?
Гринц моментально забыл свое тщательно продуманное выступление.
— Я… я с вами, — промямлил он. — Когда вы поедете, я тоже…
Брови у Ориэллы поползли вверх.
— Ошибаешься, — мягко сказала она. У Гринца упало сердце.
— Но, госпожа, вы непременно должны меня взять! Ваш друг Чайм вчера весь день только и говорил о том, что вам нужны помощники и…
— Послушай, Гринц, — твердо сказала Ориэлла. — Не хочу тебя обижать, но, когда Чайм говорил о помощниках, он имел в виду людей, которые умеют ездить верхом и владеют мечом или магией.
— Понятно, я ведь плохой. — Гринц опустил голову и пнул носком сапога камешек.
— Ничего подобного! Просто это путешествие тебе не по силам. Даже наша небольшая прогулка из Нексиса в Вайвернесс была для тебя настоящей пыткой, и не вздумай уверять меня, что она тебе понравилась, все равно не поверка. — Ориэлла вздохнула. — Дело не а том, плохой ты или хороший, а в том, что тебе не хватает опыта и закалки. Если бы мы направлялись в Нексис, то, разумеется, взяли бы тебя с собой. Или, например, если бы мне понадобился вор…
— Ну а вдруг? — быстро спросил Гринц.
— Тогда мне самой пришлось бы учиться этому искусству. — По тону Ориэллы было ясно, что дальше обсуждать этот вопрос она не собирается. — Гринц, если я возьму тебя с собой, это будет равносильно убийству. И так слишком много друзей погибло у меня на глазах. Ты мне нравишься, и я не хочу, чтобы тебя постигла та же участь.
И, махнув вишневым подолом, она ушла. Гринц смотрел ей вслед, не зная, радоваться ему или огорчаться. Впрочем, одно он знал точно: она добилась совершенно противоположного тому, что хотела. Если он нравится волшебнице, ему не остается ничего другого, как идти за ней на край света.
— Мы еще посмотрим, — пробормотал он. — Вот увидите, я поеду.
Когда Ориэлла вошла в комнату, Форрал увидел, что она хмурится.
— Что случилось? — спросил он, наливая вина ей и себе. Ориэлла покачала головой и со вздохом ответила:
— Бедняга Гринц, похоже, совсем спятил. Он хотел отправиться с нами на юг, можешь себе представить? Едва не помер, пока мы добирались сюда из Нексиса, и надо же, спокойно говорит о путешествии длиной в сотни миль.
Форрал пожал плечами.
— Еще один воздыхатель. Не пойму, как тебе удается. — Он помолчал, а потом улыбнулся:
— Нет, по правде говоря, я знаю. Ты очень заботливая. Не успев познакомиться с Гринцем, ты его уже вылечила, а потом защищала, единственная из нас, когда он пытался спереть всякое барахло у этого Мадзурано. Я заметил, как он на тебя смотрит. Готов поклясться, он тебя очень любит.
— Что за чушь! — фыркнула Ориэлла.
— Я серьезно, — сказал Форрал. — Он всю жизнь был совсем один. Только представь себе, каково это — жить, не имея ни семьи, ни друзей. Он никогда никого не любил, и никто о нем не заботился. И вот появляешься ты: первая, кто отнесся к нему по-человечески. Неудивительно, что он в тебя влюбился.
Волшебница уставилась на него с недоверием:
— При чем тут любовь? Грину, может думать все, что ему заблагорассудится, но это не более чем обычное поклонение. Он вообразил меня героиней, и… Много лет назад одна маленькая девочка точно так же поклонялась тебе.
— Вот-вот — и посмотри, чем это кончилось, — пробурчал воин.
Ориэлла устало вздохнула:
— Форрал, мне надоело слушать эту ахинею. Ты говоришь, как кухарка, а не как меченосец.
Форрал пожал плечами:
— Наверное, ты права. Может быть, все это мне только кажется, потому что я сам в тебя влюблен.
— Ты просто сентиментальный пивной бочонок, — хихикнула Ориэлла. — А к старости совсем размякнешь. Если бы кто-нибудь услышал, как лучший в мире фехтовальщик говорит такие вещи, твоя репутация погибла бы безвозвратно. — Она улыбнулась ему и добавила:
— Хватит нести чепуху, давай-ка лучше спать.
Дрожа от холода, Чайм нырнул под одеяло и, когда постель согрелась, включил свое Второе зрение. Просочившись сквозь трещины в стенах, он попал в комнату Ориэллы. Это был его ежевечерний ритуал. Чайм заглядывал к ней ненадолго, поскольку чувствовал себя неловко, подсматривая за спящей, но он беспокоился за нее и считал, что обязан ее защищать, раз этого не может сделать Анвар. В конце концов, она была ему самым близким другом. Чайм на мгновение касался ее лица дуновением ветерка — и сразу же уходил. А без этого он не смог бы заснуть.
Но вот уже несколько ночей Ориэлла спала вместе с Форралом, и это тревожило Чайма. Он недолюбливал человека, укравшего тело Анвара, и относился к нему с подозрением. Вот и сейчас Эфировидец увидел их в объятиях друг друга и, смущенный и обеспокоенный, поспешно повернул обратно.
Мысли его были заняты другим, и Чайм, по рассеянности свернув не в ту сторону, попал в гавань. И то, что он там увидел, моментально заставило его забыть о Форрале. Часовые лежали мертвыми, а вдоль гавани осторожно пробирались солдаты в одинаковых черных мундирах. Чайм хотел сразу поднять тревогу, но, находясь вне тела, он, разумеется, был лишен голоса. Со всей скоростью, на которую он был способен, Эфировидец помчался в свою комнату.
Занна проснулась от криков, лязга оружия и звона корабельного колокола. Тарнал соскочил с постели.
— Выводи детей! — закричал он. — Это измена! Никогда в жизни Занна не одевалась с такой скоростью. Натянув на себя матросскую робу и сапоги, она кинулась в детскую. Мальчики уже проснулись и испуганно жались к Вульфу.
— Мама, что случилось? — закричал Волан д. Мартек при виде защитника и утешителя ударился в рев.
Занна не стала скрывать от сыновей правду — ведь они тоже настоящие пираты.
— На нас напали плохие люди, — сказала она. — Быстрее одевайтесь, нам надо уходить отсюда.
Воланд тут же повиновался, а Занна поспешила помочь младшему сыну. Мартек все еще всхлипывал. Занна опустилась перед ним на колени:
— Мартек, не надо плакать. Зачем ты пугаешь Вульфа? Погляди, он же весь дрожит. Сейчас мы пойдем на корабль, и там нас никто не тронет.
Малыш закусил губу и кивнул.
— Вот и молодец, — сказала Занна и жестом велела Воланду идти вперед.
Тарнал с мечом в руке стоял у дверей.
— Дерутся уже совсем рядом, — проговорил он. — Поторопитесь! Занна кивнула.
— Воланд, — велела она. — Держись за мой плащ. Крепко держись и, что бы ни случилось, не отпускай.
Они побежали по коридору и, добравшись до гавани, остановились, пораженные тем, что увидели. Небольшая горстка контрабандистов сражалась с одетыми в черное солдатами, в которых Занна, к своему ужасу, узнала воинов Пендрала. Берег был буквально покрыт телами мужчин, женщин и даже маленьких детей. Белый песок покраснел от крови. А черных солдат становилось все больше; они появлялись из узкого туннеля, ведущего наверх, к скалам, и им, казалось, не будет конца.
— Быстрее! — Тарнал встряхнул Занну за плечи. Нам надо добраться до лодок! — И, взмахнув мечом, он врезался в самую гущу схватки.
Искальда расчесывала волосы, когда кто-то отчаянно забарабанил в двери. Это был Чайм, полуодетый и встрепанный.
— Вооружайтесь! — гаркнул он. — На нас нападают! Прежде чем она успела что-нибудь ответить, он уже колотил в дверь Шианната. Искальда натянула мужскую одежду и схватила меч, которые ей дали контрабандисты. Выскочив в коридор, она увидела брата — он тоже уже был одет и вооружен. У выхода из туннеля толпились солдаты, и Искальда с ужасом поняла, что из этой ловушки им с Шианнатом уже не выбраться.
Внезапно солдаты повернулись и бросились прочь, завывая от страха. За ними шел Чайм, глаза которого горели серебряным светом. Эфировидец создал видение в образе самого злобного чудовища, которое только мог придумать, — и именно его так испугался противник.