— Ладно, — вздохнул Петренко, — мы потом с тобой обо всем поговорим, как выберемся отсюда. Потом. А пока…
— А пока мы с тобой в этом деле вместе, — серьезно добавил Владимир Сосновский.
На это Петренко нечего было возразить. Да и некогда, потому что снова выдвинулся из коридора милиционер и произнес:
— Доставили! Хозяйку доставили!
— Где нашли? — нахмурился Петренко.
— Вот ее домашний адрес, — милиционер протянул листок бумаги, — дворничиха написала.
— Южная улица… Здесь поблизости. Так, вдова… 56 лет. Живет на пенсию по супругу, убитому на фронтах гражданской войны. — Петренко бросил листок бумаги на стол, — все понятно. И одновременно сдает эти трущобы всяким проституткам. Прохиндейка, — обернувшись к Сосновскому, пояснил: — Тетка эта с Южной — хозяйка берлоги. Сдавала внаем эту конуру и по коридору еще несколько.
— Я знаю, — пожал плечами Володя. — Откуда у Светуликов и им подобным комнаты в Одессе? Снимали, конечно. Сельские мотыльки, слетевшиеся на жаркий городской огонь.
Милиционер ввел в комнату толстую говорливую бабку в цветастом платке, от которой очень сильно несло кислой капустой.
— Ой шо коется, люди добрые. Ой беда, лишенько. — заголосила она.
— Молчать, — глухо и страшно скомандовал Петренко, и Володя Сосновский, достаточно мягкий человек, вскинул на своего друга удивленные глаза.
— Комнаты сдаешь? Незаконно? А разрешение есть? — нахмурился Петренко.
— Так от покойного супруга комната получена. Сама проживаю по месту жительства дочери. — перепугалась тетка.
— С тобой еще компетентные органы разберутся обязательно, вот увидишь, — пригрозил Петренко, не меняя тона, — а пока ты нам расскажешь, как давно эту комнату сдаешь.
— Две комнаты, с перегородкой, — поправила хозяйка квартиры, испуг которой уже прошел.
— Это мне без разницы, — хмыкнул следователь, — рассказывай.
— Дык год уже… Жиличке сдаю.
— Жиличку хорошо знаешь?
— Ну шо знаю. Платила исправно. Тихая. Соседи на нее не жаловались, ни боже мой.
— Мужиков водила?
— Ну откуда мне знать-то? Я здесь не живу. Молодая. Дык как же ж без этого?
— Документы ее видела? Кем работала, знаешь?
— Видела документы. Как бы я без документов сдала? А работала. Ну дык посудомойкой в заводской столовой работала, где-то на Пересыпи. Сама говорила.
— Ты мне тут ушами не финти! А то щас арестую за пособничество антисоциальным элементам! — прикрикнул на нее Петренко. — Где и кем работала? Точно! Говори! И смотри мне. Махинаторша хренова! Развела здесь бардак!
— Та я вдова героя. — попыталась встрять тетка.
— Вот и пойдешь на нары, как вдова героя! Ты мне дело говори, а не финты ушами выкидывай! У нас и герои на нарах сидят, если положено!
Тетка, похоже, знала об этом, потому как снова растеряла весь свой боевой задор.
— Профурсетка она была! — выпалила она, бросив жадный от любопытства взгляд на диван, словно чувствуя, что совсем недавно лежало на нем. — Профурсетка! Хвостом крутила! Вот и докрутилась…
— Клиентов на дом, сюда, водила?
— Только солидных. Было. Так очень серьезные, женатые. Двое, кажется. Она мне за них отдельно доплачивала.
— Имена, фамилии, как выглядят!
— Дык откуда ж мне знать! — всплеснула руками хозяйка. — Имена и фамилии она мне не называла. А как выглядят. Я ж их и в глаза не видела! Она сама мне сказала, бо знала, что соседи донесут. Я порядок во всем люблю.
— И деньги тоже, — в тон ей добавил Петренко. — Двоих на дому принимала, говоришь?
— Двое, — кивнула хозяйка квартиры. — Они в первой половине дня приходили. Один с утра, второй — в обеденный перерыв.
— Кем работали?
— Я шо, знаю? Я не спрашивала.
— Ясно. Где она по вечерам работала?
— Так у Рыжей Зайки. То есть у Зои на Екатерининской. Там квартира на углу с Греческой есть. Туда ходила.
— То есть в том борделе она не жила постоянно? — уточнил Петренко.
— Нет, — замотала головой тетка. — Там есть девушки, которые постоянно живут. А эта приходящая была.
— Почему не жила?
— Так она зарабатывала хорошо, ну да и стеснялась, что узнает кто. Семья у нее в селе, ну, в деревне осталась, — вздохнула наигранно хозяйка. — Мать да отец, да малолетние сестренки и братишки… Вот она их кормила всех. Для них и справку достала, что посудомойкой работает. Хорошая она была баба, простая. Не нравилось ей такое ремесло. У нее в селе и жених был. Говорила: вот денег соберу, чтоб на хороший дом построить, вернусь домой и за Андрюху замуж пойду, он все меня зовет.