— Я не могу выступать в этом… — недовольно пробурчал Смирнов, критически осматривая себя.
— Почему? — поинтересовался ди-джей, весело приподнимая одну бровь.
— По-моему, как раз, само то: Миленько, чудненько, не броско и со вкусом. И цвет такой приятненький — чёрно-черный. Долго не марается. На солнце не выцветает, не линяет, не выгорает. И носить можно сколь угодно долго. Да и тёмные тона — классика, всегда в моде. Я думаю, поклонники оценят новшество и будут подражать.
— Блин, Макс! Что за фигня? Что за мода такая — непонятно дурная? Я не буду выступать, в этом! Я думал, мы ищем костюмы для девчонок, а не мне. И вообще, я планировал играть в своём, обычном: У меня хороший пиджак, новые брюки, крепкие ботинки фирмы «Скороход».
— Или… знаешь, что? — обтянутый со всех сторон балерин попытался присесть со скрипом в коленях. — Давай ещё поищем. Может быть, найдём какую-нибудь прикольную куртку — как у музыкантов в группе «АББА» или рубашку с блёстками как у певца Челентано.
— А то, это, непонятно, что? — новоявленный музыкант развел в стороны длинные костлявые руки и стал похож на гибрида входной вешалки со скелетом заморенного голодом неандертальца.
— Не-е, меня же засмеют после выступления, — он чуть прогнулся и осмотрел себя с боку, бросил взгляд на зад. — Будут обзывать нехорошими словами, дразнить. Проходу не дадут в ДК и на улице.
— Валера, ты слишком всё принимаешь близко к сердцу, — за Макса заступилась руководительница танцевального коллектива «Берёзки». — Максим прав — тебе действительно идёт. Никто не будет тебя дразнить — тем более ты уже взрослый. Должен понимать, что красиво — что нет.
— Нет. Не уговаривайте. Не буду я выступать, в этом.
— Хорошо, скромный ты наш, — костюмер-новатор неожиданно согласился с мнением зарождающейся строптивой звезды. (Он предполагал, что упертый комсомолец откажется выступать в новомодном «буржуйском» прикиде. Поэтому, у него естественно был запасной вариант).
— Вот тебе парик и очки, — хитрец достал из мешка и передал Смирнову аксессуары. — Надень и тебя никто не узнает. Согласен, «Мистер Икс»?
— Согласен, — недовольно просопели в ответ.
— Ну, как? — Макс через минуту спросил у друга, стоявшего к нему спиной с зеркалом в руках.
— Да вроде, ничего.
— Показывайся. Зрители у твоих ног! Готовы лицезреть и падать в обморок от счастья.
— Так, пойдёт? — произнесла новоявленная поп-звезда, улыбаясь во все очки.
— Нормально, — довольно произнес ди-джей, махнув рукой. (Третий сорт не брак — сойдёт и так). Если, что — волосы удлиним или перекрасим парик. (Или наложим грим, замазав один глаз).
— Да, действительно, так гораздо лучше, — Юлия Борисовна поддержала Макса, улыбаясь одними уголками губ. — Ой, Валера, ты такой прям… стал, мужественный, в этих очках, в этом парике. Прямо вылитый Бобби Фаррелл из «Бони Эм». Точно-точно — какой же ты красавчик.
— А теперь пора посмотреть на наших девчат, — модельер-поисковик обратился к руководителю коллектива. — Зовите их. Очень интересно, что же я откопал на том заброшенном складе? Темнотища была — торопился — грёб всё подряд (Включая туфли, парики и косметику).
— Девочки, где вы там? — женщина громко позвала исполнительниц, прихорашивающихся за сценой в гримерке.
— Сколько можно? Выходите. Посмотрим на вас и продолжим репетицию.
Первой на сцену в коротком танцевальном платье выскочила васильковоглазая любовь Валерки.
— Как? Мне хорошо? Правда? А если, так? А вот, так? А так? — красавица рассмеялась, завертелась, закружилась, демонстрируя себя со всех сторон. Приподняла и согнула в коленке ножку. Поставила руку на пояс, чуть склонившись на бок. Выпрямилась. Галантно повернула голову. Сделал губки бантиком. Надула щечки. Глаза кривляки затуманились…
(У мужской части населения непроизвольно открылись рты, упали челюсти, мурашки побежали по спине)
— Отпад! Чума! Шик-модерн! Вот это костюмы! Вот это платья! — глаза Валерки разбежались в разные стороны. (После появления, примерно в таких же платьях, оставшейся части танцевального коллектива…).
Тем временем…
«А я, как ненормальный! Как пугало огородное! Вырядился! В какую-то дурацкую кожу? Весь в цепях и железе как колдун пришибленный», — обидой звучала в одной недалекой черепной коробке.