-Ну дык дуй вниз, мы тебя ждем! И да, возьми фонарик.- Миха отключился.
Уже секунд через пять после конца разговора Вадим пожалел, что согласился. И в самом деле, зачем ему все это? Ну шныряют они вечерами по всяким сомнительным местам, норовя дорваться до полиции, ну ищут неприятности на свою голову. А ему это зачем? Если не ради славы, уважения среди сверстников, внимания девушек, то зачем?
Который раз парень задавал себе этот вопрос, но все никак не находил ответа.
Я просто испытываю себя на прочность. Хочу узнать, как далеко могу зайти, борясь со своим страхом...
Страх не отпускал его никогда. Ни тогда, когда на улице было солнце, ни тогда, когда на город опускалась тьма. Ни даже тогда, когда он находился в большой компании или с матерью. Страх везде, он в самом нем.
Вадим стоял перед зеркалом в прихожей, обматывая вокруг шеи шарф, когда с кухни на шорох заглянула мама.
-Вадим, ты куда?- встревожено спросила мать, вытирая руки о фартук. Видимо, готовила нечто вкусное к ужину.
Это была стройная, даже худая женщина средних лет, с внимательными изумрудными глазами и каштановыми волосами, обычно собранными в небрежный пучок. Она напряженно смотрела на сына, ожидая ответа.
-С друзьями,- коротко ответил парень, упорно смотря в зеркало и поправляя шарф. Не сказать, что на улице было слишком ветрено или холодно, но он и летом, в жару носил его не снимая. И никто не догадывался о том, что Вадим усердно скрывал под этой полоской ткани. Знали только он и мама, да несколько врачей.
Мать тяжело вздохнула, подходя к сыну и поправляя шарф сама. На мгновение мелькнули открывшиеся на шее страшные, рваные, но давно зажившие белесые шрамы. Их было несколько, и на самом деле они глубокими бороздами проходили сквозь всю грудную клетку.
-Не болят?- тихо спросила мать, мягко касаясь пальцами одного из них, четко выделявшегося на коже.
-Немного,- неловко улыбнулся парень.- Только когда погода меняется или же...
Он не договорил, резко замолчав и задумавшись.
Или же когда надвигается опасность.
-Я волнуюсь за тебя,- покачала женщина головой.- На улице уже темно, а ты... Ну, ты знаешь.
-Мам, не беспокойся,- Вадим, все так же улыбаясь, вывернулся из ее заботливых рук.- Не думаю, что сегодня на меня нападет какая-нибудь дворняжка.
Улыбка парня застыла, став неискренней маской. Мать вздрогнула, с укором взглянув на него.
Вадим не помнил, откуда взялись эти шрамы, а мать всегда говорила, что это на него в детстве набросилась бродячая собака. Однако ни один волкодав на свете не смог бы оставить таких страшных отметин, как бы не старался. И Вадим догадывался об этом. Но мама все равно молчала, ничего не говоря.
Выйдя на лестничную площадку, парень оценивающе посмотрел на зазывно мигающую кнопку лифта. Но, тряхнув темно-серыми волосами, направился к лестнице. Ну и что, что тринадцатый этаж! Физические упражнения куда лучше, чем несколько минут в сомнительном, гудящем и давящем на тебя замкнутом пространстве.
Он никогда не пользовался лифтом, объясняя это любовью к спорту. И действительно: нескончаемая ходьба туда-сюда по лестницам делала свое дело, так что на телосложение парень пожаловаться не мог. Не качок, но всё таки.
Если же Вадим все-таки оказывался по какому-то невероятному стечению обстоятельств внутри лифта, к нему сразу же подступал безотчетный, всепоглощающий страх. Страх настолько сильный, что вскоре перерастал в панику. Казалось, что нечто страшное и неизбежное вот-вот настигнет парня, снова полоснув острыми когтями по горлу...
Этот страх преследовал Вадима всегда. Немного отступая днем, он с новой силой возвращался ночью. И тогда Вадим почти что видел, как к нему тянуться чьи-то бледные руки и смыкаются на горле...
Из-за этого он с детства боялся закрытых пространств. И темноты. До девяти лет спал с матерью, а до двенадцати - со светом.
Что еще хуже - боязнь темноты любовью к спорту объяснить куда сложнее, особенно своим одноклассникам. Помнится, в начальных классах над ним часто издевались из-за этого, а несколько раз даже запирали в раздевалке, выключив там свет. Дети жестоки, и потому на его крики и плач отвечали только дружным гоготом...
И вот уже ему шестнадцать, а страх до сих пор живет в душе.
Но в один прекрасный день Вадим настолько возненавидел себя за трусость, что решил больше никогда её не показывать. Во всяком случае, при посторонних людях. Он назло самому себе стал часто выключать вечером свет и одиноко сидеть в темноте, смотря в окно на постепенно зажигающийся фонарями город. Как было и сегодня. Страх, таившийся на задворках сознания, пытался захватить его разум, но отступал. И с каждым разом Вадиму удавалось преодолеть его все лучше и лучше. Но в лифты он все равно не заходил. И боялся темноты. И всегда избегал закрытых пространств.
Выйдя на улицу, парень сразу же заметил под ближайшим фонарем ожидающую его компанию. Человек восемь парней и девушек его возраста, было и несколько ребят постарше. От группы отделился один - тоже из старших, но какой-то весь маленький на вид, юркий. И с горящим, никогда не унывающим взглядом. Он улыбался, а на костяшках правой руки, которой он пригладил выбившиеся из-под кепки волосы, было набито "Миха".